Певцы Гимнов с Бонд-Стрит

Бэлоу Мэри

Эта мысль прямо-таки оживила его. Он на мгновение позабыл, что в этом году остался на праздники в Лондоне именно для того, чтобы полностью избежать празднования Рождества. В конце концов, подумал он, в этом году на концерте будут дети. Детям понравится рождественское настроение. Он также позабыл, что остался в городе в том числе и для того, чтобы избежать общения с детьми.

Этим утром он чувствовал раздражение и жалел, что решил приурочить концерт к Рождеству. Он еще о многом жалел. Что не поехал прошлой ночью к Люси, например. Он ведь собирался и даже послал ей записку. Оделся и даже вышел из дома. Однако в последний момент постучал по передней стенке кареты и приказал кучеру вместо этого отвезти его в "Уайт". В преддверии праздников клуб был почти пуст, поэтому барон отвратительно провел вечер и рано вернулся домой, а затем полночи лежал без сна, глядя на балдахин над кроватью. Возможно, он бы чувствовал себя сегодня лучше, если бы провел ночь в постели Люси, даже если бы она была такой же бессонной. По крайней мере, в этом случае его бессонница была бы более плодотворной и бесконечно более приятной.

У нее было более чем красивое лицо – теперь он думал не о Люси. Аккуратный пучок не мог скрыть всей красоты ее густых и блестящих каштановых волос. Она не была стройной, но и не была толстой или даже пухленькой. У нее была фигура зрелой женщины с красивыми формами, и она несла себя гордо и элегантно. Он заметил и оценил ее красоту во время того утреннего посещения ее дома с викарием ее прихода – барон был знатоком женской красоты, так же как и музыки. Он вновь заметил ее днем. Он даже почувствовал возбуждение в чреслах, в конце концов, он был абсолютно нормальным мужчиной. Она, без сомнения, была бы хороша в постели.

Чего он не заметил, так это каких-то личных чувств по отношению к ней. Вернее так было до того момента, когда эта странная и нахальная девочка сказала то, что она сказала. Он чувствовал себя глупо, вспоминая, что был даже немного тронут тем, что она его не боялась, почти горд оказанной честью поднять ее на руки и очарован ее невинным любопытством по поводу его щетины.

Она хотела на Рождество нового папу и уже имела кого-то на примете. Значит, за вдовой Берлинтон ухаживал мужчина достаточно мудрый, чтобы включить в процесс ухаживания ее детей. И он должен быть достаточно близок к цели, если девочка надеялась заполучить его в отцы на Рождество. Вдова собиралась снова выйти замуж. Счастливец!

Однако в первую очередь лорд Хит подумал не об этом. Он представил, как руки другого мужчины распускают ее великолепные волосы, погружаясь в них, и как тело другого мужчины лежит поверх ее, даря им обоим наслаждение. Эта мысль была такой неожиданной, удивительной и... такой ужасающей, что он позволил себе на несколько мгновений задержаться на ней, прежде чем сурово подавить.

Но было уже поздно. Он стал раздражительным и беспокойным и сделал нечто ужасно глупое, учитывая тот факт, что она скоро снова выйдет замуж. Он заверил ее, что мальчику нужно еще раз порепетировать сегодня днем. Он справился с акустикой комнаты и с собственной нервозностью и пел даже лучше, чем ожидал лорд Хит, но в день концерта такой маленький ребенок будет нервничать значительно больше. Значит, он должен прийти еще раз, чтобы привыкнуть к обстановке комнаты и успокоиться. И, поскольку миссис Берлинтон с детьми не имело смысла возвращаться домой, а потом еще раз приходить вечером, она должна была согласиться присоединиться к другим его гостям за обедом. Он предоставит им гостевую комнату, чтобы она могла переодеться в вечернее платье. Его экономка будет только рада присмотреть за детьми.

На мисс Кемп приглашение не распространялось. Но он уверил миссис Берлинтон, что дом весь день будет полон снующих туда-сюда слуг и гостей, поэтому в ее приходе в сопровождении одних детей не будет ничего неприличного. Он, конечно, подчеркнул выгоды для ее сына, и она согласилась, хотя и с видимой неохотой.

Таким образом, он заинтересовался вдовой, которая скоро снова выйдет замуж. Вдовой с двумя маленькими детьми. Он никогда не ухаживал за чужими женщинами и редко связывался с вдовами. Слишком многие из них желали вернуться в замужнее положение. Он всегда избегал женщин с детьми. Ему нравилось обладать безраздельным вниманием тех женщин, с которыми он спал.

Кроме того, миссис Берлинтон была горда, надменна и даже враждебно настроена по отношению к нему. Опыт подсказывал, что ей нелегко будет пойти на любовную связь просто ради собственного удовольствия.

Он знал это еще до того, как ее пригласил.

– Нет, – сказал он теперь экономке, которая прервала его размышления вопросом, не хочет ли он, чтобы развесили омелу. Никакой омелы. Сама мысль об этом заставила его вздрогнуть. Если он собирался ее поцеловать, то не путем подобного обмана.

Если?

Все его раздражение вернулось. Этот день он тщательно планировал уже несколько месяцев, он ждал его больше остальных со времени своего последнего концерта. Он хотел сосредоточить все свои мысли, энергию и эмоции на той музыке, что должна была этим вечером вознести души его гостей до невиданных высот. Он хотел с нетерпением предвкушать тот фурор, который, без сомнения, произведет голос мальчика.

Он не хотел, как похотливый школьник, думать о поцелуях, украденных у красивых вдов.

И он не хотел помнить, подумал он с гримасой, что его концерт должен был завершиться выступлением хора, исполнявшего святочные гимны, энтузиазм и добрые намерения участников которого никоим образом не могли исправить того факта, что они своим исполнением губили все исполняемые ими произведения. Но такова была цена его мальчика-сопрано – и его красивой вдовствующей матери.

Мэттью один раз стошнило утром, и он стал таким беспокойным от нервной энергии, что его няня послала за Фанни и спросила, не следует ли им вызвать врача. Фанни посадила сына к себе на колени, что он редко позволял делать, поскольку ему было уже восемь, обняла его и спросила, не хочет ли он, чтобы она отправила лорду Хиту записку о том, что он не будет петь на этом вечернем концерте.

– Ты не должен чувствовать, что обязан это делать, милый, – заверила она его. – Никто не собирается тебя заставлять петь против твоей воли.

Кэти стояла рядом с ними и молчала, широко распахнув глаза, словно тоже став младше на пару лет. Она засунула в рот большой палец и сосала его.

Но тут Мэттью испугался, решив, что она запретит ему петь.

– Я хочу, мама, – завопил он, – больше всего на свете. Я хочу понравиться ему. Он разбирается в музыке и понимает меня. – Фанни была вынуждена признать, что он прав. Лорд Хит выказал неожиданную проницательность накануне, успокоил Мэттью и помог ему несколькими тщательно подобранными словами. Ее он не успокоил, особенно когда она увидела его с Кэти на руках, но это к делу не относилось.

И вот они снова были в доме лорда Хита, и репетиция Мэттью быстро закончилась. Теперь, когда они были уже здесь, он был расслабленным и уверенным в себе, его волнение улеглось. Экономка лорда Хита увела детей, чтобы они попили чаю и отдохнули, а Фанни должна была пить чай в гостиной с остальными гостями, остававшимися на вечер. Но лорд Хит не спешил вести ее в гостиную. Снующих слуг и гостей, которых он только вчера обещал, в музыкальной комнате было не видно. Он сел на стул рядом с ней.

Фанни тайком огляделась в поисках омелы, но не смогла ее отыскать среди венков из остролиста, сосновых веток, лент и бантов, которыми обильно была украшена комната. Похоже, Рождество уже пришло сюда, подумала она и на мгновение ощутила необоснованный укол совести, вспомнив, что всего через пару дней она будет отмечать Рождество в доме Джона наедине с детьми.