Шрифт:
Это было похоже на чудо: разноцветные стекла, собранные рукой Мастера в единое целое, вдруг засветились, заговорили, рассказывая удивительные библейские истории: вот Илья, взмывающий в небеса
Все пришедшие на торжественное открытие витражей в новой резиденции президента Израиля: мужчины во фраках, дамы в вечерних туалетах, аплодировали высокому, стройному, моложавому на вид человеку с гривой седых волос. А он, как бы смущаясь своего таланта, лишь неловко раскланивался, желая сократить аплодисменты и поздравления.
Он, 76-летний Рейвен Рубин, и его верная Эстер знали, как сложен и труден был путь, приведший подростка из Бессарабии в этот роскошный зал, как невероятно сложно было ему, приближающемуся к восьмому десятку лет жизни, принять решение, освоить совершенно неизвестную ему ранее технику витража, работать по двенадцать часов одновременно на трех станках. Однако эта работа была ему в радость – он Мастер, всегда любящий экспериментировать, был счастлив видеть плоды своего труда. «Радость души – в творчестве», – Рейвин любил повторять эти слова Шекспира. Он посвятил свою жизнь и творчество своей нации, своей стране – Израилю.
«Я рисовал всегда лишь то, что любил: свою семью, страну, свой народ». Это темы, к которым он всегда возвращался в своем творчестве, это то, с чего он начал свою жизнь художника.
О, эти маленькие еврейские местечки – штеттл, как их называют! Они так похожи – в какой бы стране мира не находились: Польше, Белоруссии, Украине или Румынии, где родился Рейвен Рубин. Маленькие домики, одна главная улица, мощенная булыжником, синагога, хедер. Вот в таком штеттл 13 ноября 1893 года в семье раввина Зеликовича родился внук. Фаня Зеликович, дочь раввина, была доброй, преданной семье женщиной. Ее муж Джойл обладал красивым голосом – он был гордостью синагоги и ее прихожан, а дедушка – раввин Зеликович, был старейшиной местечка. К нему шли за советом, в радости и горе.
Конец ознакомительного фрагмента.