Шрифт:
Пролог
– Лицом к стене, – голос надзирателя был противный и скрипучий, будто кто-то елозил куском пенопласта по стеклу. Погруженный в свои мысли, Эдуард Малочинский невольно вздрогнул, но машинально выполнил команду.
В глубине тюремного коридора появился мрачный строй заключенных в черной зоновской робе. Бетонный пол загрохотал и завибрировал под тяжестью их ног в негнущихся кирзовых ботинках.
Малочинский, стоя лицом к шершавой стене, не удержался и скосил глаза в сторону приближающегося строя. Гул, производимый заключенными, неожиданно захлестнул
Еще совсем недавно у него было все. Малочинский был не только богатым, но и самым влиятельным бизнесменом России. Его боготворили, ненавидели и боялись, а он считал себя едва ли не живым воплощением Всевышнего на земле.
Действительно, такая судьба могла выпасть только избранному. Аспирант-недоучка экономического факультета, промышлявший фарцовкой возле «Березки», как только представился шанс, за десять лет создал самую крупную промышленную империю на одной седьмой суши. Производившая стратегическое сырье компания «Малочинский титан» была монополистом на металлургическом рынке России.
Как Эдуард Малочинский создавал свою империю, знали немногие, а в курсе всего наверняка были только Всевышний и дьявол, те, кому положено знать про все смертные грехи людей.
Подкупы, заказные убийства, банковские аферы и снова заказные убийства, угрозы, шантаж. Все шло в ход, лишь бы только добиться главной цели.
Ради этого Эдик водил дружбу с политиками и бандитами, милицейскими генералами, дипломатами и международными террористами. Впрочем, когда в ком бы то ни было отпадала необходимость, он без сожаления расставался с этим человеком. Как говорится, с глаз долой, из сердца вон.
Зарабатывая баснословные барыши на продаже на Запад титанового проката, из которого должны были строить атомные подводные лодки и космические аппараты, Малочинский вовсе не сидел на деньгах, как курица на яйцах. Заработанные средства он тратил, вкладывая в политические партии разного толка (нельзя достоверно предсказать, кто может оказаться у власти), содержал правозащитные организации и армии маститых адвокатов. Все это было эффективнее и надежнее любой брони. Вот тогда-то он и сравнил себя со Всемогущим. Но неожиданно все изменилось в одночасье. Главная политическая власть сменилась вроде бы безболезненно, как бы по обоюдному согласию. Но вскоре стало ясно, что на смену дряхлой импотентной эпохе загнивания пришла эпоха возрождения с ее агрессивной бескомпромиссностью.
Преисполненный важностью и чувствуя себя неуязвимым, Эдуард Малочинский попытался сплотить вокруг себя самых богатейших людей страны, чтобы удержать политический статус-кво и оставить все по-прежнему. Но через несколько дней «волкодавы» из ФСБ, получив команду к действию, рьяно взялись за дело.
«Рыть» чекисты умели, и вскоре тома уголовного дела стали пухнуть как на дрожжах. Титановый король слишком поздно сообразил, что вокруг него не то что тучи сгущаются, а он находится в самом эпицентре разрушительного урагана. Изобразить сердечный приступ и улететь «на лечение» на Запад ему не удалось.
Четверо крепышей в деловых костюмах, усиленные взводом «масок-шоу», в считаные минуты заняли
Дальше была тесная и мрачная камера в Лефортове, изоляторе ФСБ, и румянощекий добродушный следователь. Как позже оказалось, это был настоящий лис под кроличьей шкурой.
Следствие длилось больше года, потом по количеству доказанных криминальных эпизодов был объявлен приговор – десять лет в колонии общего режима где-то в глубине сибирских руд.
Все происходящее на какое-то время ввергло олигарха в ступор.
Только в «столыпине», глядя безучастным взглядом на мелькающие за окном ели и сосны, он встрепенулся и вдруг понял, что жизнь еще не закончилась. Да, у него отобрали компанию и все филиалы, арестованы официальные счета, но ведь много чего по тайникам спрятано. Он еще отомстит за себя, не хуже чем пресловутый граф Монте-Кристо, романом про которого он зачитывался в детстве.
Зона оказалась такой же дикой, как в кино про ужасы сталинского ГУЛАГа. Почерневшие от времени и непогоды деревянные постовые вышки, такие же древние бараки за тремя рядами колючей проволоки, между которыми патрулировал парный наряд со здоровенными овчарками.
Руководство зоны отнеслось к сиятельному сидельцу настороженно. Ни начальник исправительного заведения – «хозяин», ни начальник оперативной части не изъявили желания пообщаться с Малочинским. Зато братва его приняла, что называется, с распростертыми объятиями.
Смотрящий зоны мало походил на матерого рецидивиста, а больше смахивал на университетского преподавателя. Утонченное лицо, очки в золотой оправе, узкие ладони с аккуратно подстриженными ногтями. Да и представился он не погонялом своим – Профессор, а вполне по-человечески – Арсений Викторович.
Зато челядь смотрящего представляла собой еще тот зоопарк доисторического периода. Глядя на мрачные квадратные рожи, могучие тела, густо исписанные фиолетовыми татуировками, попавший в их компанию бывший олигарх понял, что эта публика любого может не только убить, но при необходимости освежевать и съесть, сведения об этом он когда-то почерпнул из перестроечной прессы.
– Знаю о твоей беде, Эдуард, – по-свойски заговорил с олигархом вор в законе. – Решать, как ты сюда попал, по беспределу или заслужил, не мне. Как говорится в Священном Писании, «нет среди смертных безгрешных». Грузить мы тебя не будем, сперва обживись, привыкни… ну а потом… – Смотрящий выдержал театральную паузу, потом негромко и загадочно произнес: – Умному человеку всегда найдется подходящее ремесло. Может, чего здесь сможем замутить.
Многие звери в неволе не размножаются, некоторые даже не живут, но человек ко всему привыкает. Спавший до сих пор на лебедином пуху, лакомившийся деликатесами из золотой посуды, Эдуард Малочинский неожиданно быстро для себя привык к жизни за колючей проволокой.
Питался он за одним столом со смотрящим, на работе числился библиотекарем, хотя даже толком не знал, где находится это заведение. Через полгода стало казаться, что жизнь вопреки ожиданиям потихоньку налаживается. Только зря бывший олигарх расслабился, позабыв поговорку о бесплатном сыре.