Пикник на Аппалачской тропе
Шрифт:
Чикаго называют городом ветров, но имеется в виду коррупция политиков. И еще в Чикаго — самая лучшая в Америке пицца. Поэтому мы пойдем сейчас в ресторанчик под названием «Джиордане».
— Там лучшая пицца в Чикаго, — сказал Даг. — Надо спешить, после пяти часов туда уже трудно попасть — надо стоять в очереди часа два.
Ресторанчик помещался совсем рядом с Мичиган-стрит. Мы заказали пицу со шпинатом, то есть с тем, с чего началась пица, а пока ждали, когда сделают ее (на это ушло минут 20), я прочитал на обороте меню историю этого ресторанчика. Вот что пишет о нем хозяин и шеф-повар Фред Боглио: «Я и мой брат Джозеф родились в маленьком итальянском северном городе Торино, где наша мама была известна
После «Джиордане» мы пошли на знаменитое озеро Мичиган. Противоположного берега не было видно. Ведь ширина озера около 100 миль. И длина — 300 миль. Когда-то это озеро было полностью загрязнено. Но сейчас из него даже снабжают водой город. Для очистки озера сделано много. Например, через город, пересекая его, течет речка Чикаго, от которой, по-видимому, взял название город. Серия плотин и шлюзов не дает ей загрязнить озеро.
Параллельно берегу примерно в полукилометре идет полоса небоскребов, а между ними и берегом — широчайший газон, полный диких, совершенно диких цветов. И это сочетание небоскребов на заднем плане и диких цветов на переднем было таким удивительным, что я остановился и сделал несколько снимков. И вдруг ко мне почти бегом подошла какая-то женщина с брошюркой в руке.
— Вам это нравится? — спросила она.
— Да, конечно.
И она протянула мне листочек, на котором было написано: «Художник Черман Келли рисует дикие цветы и решил оттенить ими один из самых урбанизированных кусочков Земли и засадил ими северную часть знаменитого Гренд-парка.
Миллионы диких цветов благодаря его стараниям цветут здесь с ранней весны до поздней осени на фоне небоскребов. Живое произведение искусства художника Келли начало свой первый сезон цветения. Мы надеемся, оно покажет еще раз значение больших открытых пространств в урбанизированных областях…» А дальше вдруг: «Ведь Чикаго — индейское слово, обозначающее цветок дикого лука, цветок, который дал имя городу. Этот дикий лук — один из 47 цветов, которые Келли внес в свое произведение».
А потом: «Философия этой работы Келли заключается в том, что противоположности могут сосуществовать, что естественная прелесть диких цветов может соседствовать с такой урбанизированной средой, не пытаясь переделать ее».
Вот, значит, почему тронул меня этот город — подчеркиванием скученных масс небоскребов и огромных, открытых пространств между ними.
Только я думал, что все это было следствием хаотической застройки, а оказывается, это был замысел художника. Недаром мне показалось, что небоскребы эти сделаны, спланированы руками талантов.
На следующий день, в воскресенье, мы никуда не поехали, Я приводил в порядок бумаги. Хозяин и хозяйка работали на огородах и неумело пололи всходы. Я показал им, как выглядит рассада многих растений. Рассаду помидоров они знали и без меня, а вот лук и чеснок видели впервые, показал я им и как выглядят первые, двойные листочки всходов огурцов. Точнее сказать, на их огуречной, заросшей сорняками грядке взошел только один росток. Но когда я показал его им, они были счастливы и тут же выпололи всю остальную траву. Хуже было с мятой, грядочку которой они тоже посадили. Ни я, ни они не знали, как выглядит мята, поэтому мы отрывали кусочек от каждой травинки, растирали, нюхали, но ни одна травинка не пахла мятой.
— Может, она запахнет позднее? — робко спросила Линда, решив подождать полоть эту грядку.
Справа и слева от нас на других таких же кусочках земли ползали на коленях по траве женщины из других домов, сажая, окучивая или освобождая от сорняков свои крошечные поля.
Продолжение чьей-то жизни
«Вы мечтаете поехать в Буффало?» Мои приятели по сквер-танцам. Печальный рассказ Мери. «Он стал продолжением чьей-то жизни». Вирджиния для влюбленных. Метро города Вашингтона. Заседание полярной комиссии…
Поездка в Буффало давно планировалась со Стеном. Хотелось еще раз посмотреть на некоторые наиболее интересные части керна, в которых я прошлый раз обнаружил вмерзшие в лед скелетики морских микроорганизмов.
Естественно, что я радостно ждал этой поездки, хотя мои друзья-американцы из обсерватории Колумбийского университета удивлялись: «Вы мечтаете поехать в Буффало?!»
Почему-то многими в США город Буффало рассматривается как далекая, неинтересная глубинка, почти как место ссылки, где все уныло и скучно. Во всем виновато телевидение США, которое обычно показывает этот город, когда там выпадает рекордное для Америки количество снега и все видят засыпанные снегом дома и машины после очередного урагана или наводнения. Часто также показывают Буффало, когда там закрываются заводы и тысячи рабочих выбрасываются на улицу. Поэтому, когда я в Америке говорю, что однажды работал полгода в Буффало, мне обычно отвечают: «Вы так много времени потратили напрасно».
Я не разубеждаю их. Разве можно рассказать, как интересно я проводил время в этом «бедном, скучном, провинциальном городе».
Сердце забилось сильнее, когда опять увидел Буффало с воздуха со знакомыми дамбами в том месте, где озеро Эри переходит в реку Ниагара.
Меня встречал улыбающийся, чуть поседевший Берни.
На этот раз я расположился в пустующем летом общежитии студентов в одном из старинных, похожих на развалины корпусов знакомого мне университета. Но, конечно, ночевал-то я большей частью в доме Стива.
Почти неделю я работал, как и раньше, в лаборатории ледяных кернов у Лангвея.
С раннего утра до позднего вечера сидел в холоде лаборатории Чета, проводя дополнительные, нужные мне исследования. Ну а вечера и один из выходных дней проводил или в обществе Чета, или с другими старыми друзьями.
Конечно, в первый же день я посетил «Мавританский двор», «маму Джойс» и всю ее семью, которая мне была очень рада. Мишел встретила меня со своим мужем, за которого она только что вышла замуж. Она тут же сообщила мне, что теперь не собирается служить в Эйр форс. А потом приехал Джон — адвокат, который ввел меня в круг старых друзей по сквер-данс, и я узнал много новостей. В основном это были грустные новости.
Сам Джон, адвокат, развелся с женой и сейчас живет-скучает в огромном доме на берегу озера Эри. А все началось с того, что его уволили в Детройте, где он жил с семьей, и единственное место работы, которое он сумел тогда найти, было здесь, в Буффало, а семья осталась на старом месте. Стив по-прежнему полон проектов, как лучше «делать деньги», и кончает одни курсы за другими, чтобы научиться этому, но пока «ничего не выходит». Когда-то он научился чинить маленькие двигатели, но кончилось это тем, что он разобрал мотор своей косилки для травы и теперь никак не может его собрать. Все какие-то дела отвлекают.