Пилигрим. Воевода
Шрифт:
– На службе до заката. Но после свободен как птица.
– Вот и договорились. Кстати, как тут мытника найти?
– А чего его искать. Вон поспешает. Дурно ему сегодня, животом мается. Опять бегал в камыши, – кивая в сторону мужика в сером кафтане, направлявшегося к ним, произнес Барди.
Вот и ладушки. Сейчас проведут местного чиновника по кораблю, дабы он сумел составить себе представление о товаре, какового на ладьях не так чтобы и много. После чего уплатят полагающуюся пошлину и можно будет спокойно заняться своими делами.
Глава 3
Стольный град
– М-да. Весело у вас там было, – хмыкнул Барди и вновь припал к кружке.
Михаил последовал его примеру. Корчма так себе. Не стоит доброго слова. Грязная, провонявшая пивом, мочой, потом и немытыми телами. Михаил всегда считал, что на Руси древние банные традиции. В принципе так оно и было. Только если ходить в баню раз в неделю, все одно начинаешь попахивать. В Константинополе дела обстояли иначе. Там мылись куда чаще. Но, справедливости ради, относится это по большей части к знати. В забегаловках типа этой амбре ничуть не лучше.
Тем более удивительно, что пиво тут вполне приличное. Или он уже успел подстроиться под местные вкусы. Ну находят же вкусным плесневелый сыр, хотя Романова от него воротит. И еще одна особенность. Местным пивом лучше не злоупотреблять. Крепость у него сравни вину. А то и повыше. Даже к местному квасу нужно подступаться с осторожностью, потому как тоже содержит алкоголь. Но вкусный, з-зар-раза.
Барди приговаривает уже третью кружку. Михаил же все еще цедит первую. Не напиваться сюда пришел. В варяга же, пожалуй, можно было влить и бочку. Крепок, не отнять.
Насчет приема у князя переяславского Романов откровенно раскатал губу. Стража на воротах княжеского терема доложила о прибывших по команде. После чего Викулу пригласили пройти. Как-никак староста пограничной слободы. Да еще и с такой вестью. А вот Михаилу предложили прийти завтра. Недосуг князю. Занят. М-да. Ну да оно и понятно. Хотя надежда и присутствовала, чего уж там.
Зато уговориться с мытарем относительно места на торжище удалось без труда. Торговому люду тут завсегда рады. А товар у пограничников был, иное дело, что немного и перечень достаточно скромный. Но это ничего. Главное, получится пощупать спрос. А там, в будущем, разберутся.
– Значит, ты теперь сотник? – поставив кружку на стол, произнес Барди.
– Кентарх по-ромейски. Сотником на Руси пока еще никто не признал.
– А как тебя не признать, если под твоей рукой больше сотни воев. Хотя-а-а… Какие вои из крестьян.
– А ты у турок спроси. Они тебе расскажут, – подмигнул Михаил.
– Ну-ну. Только тут турок нет. У нас все больше половцы, да друг дружку режут.
– Половцев тоже можешь поспрошать. Пустили им малость кровушку.
– Слыхал от мужиков, что вы караваном привели. Только отбиться с палубы ладьи куда проще, чем грудь в грудь сойтись.
– Ничего. И грудь в грудь мои люди чего-то да стоят.
– Настоящего воя нужно сызмальства обучать.
– Есть варианты, Барди. К примеру, если лук не дается, возьми самострел. Кому, как не тебе, это знать.
– Самострел у меня для того, чтобы иметь под рукой готовый выстрел. Так-то он с луком не сравнится.
– Это смотря какой самострел. Мой только в том и уступит, что быстро метать болты не получится. Во всем остальном побьет. И научиться из него метко стрелять куда как проще. У меня даже бабы с этим справляются.
– Бабы? – дугой вздернув бровь, удивился варяг.
– И даже детвора. Было пару раз, турки подступались к нашему селению, когда воев там не было. Так бабы и ребятня отправляли их восвояси не солоно хлебавши.
– Дела-а.
– Ты лучше скажи, кто из себя есть дядька княжий Горыня.
– А он-то тебе к чему.
– Хочешь сказать, что правит тут десятилетний князь, – хмыкнув, легонько тряхнул головой Михаил.
– Ну, ты же в сотники в свои годы выбился. Причем не будучи княжеских кровей.
– Да я и постарше буду. А потом, никуда бы я не выбился, коли не Комнин.
– А ить не понравится ему, что ты против его воли пошел.
– Коли тут уговорюсь, то мне оно и без разницы, понравится ему или нет. Так что о Горыне скажешь?
– По виду достойный вой, способный не только рубить ворога. На деле, твоя правда, всем тут заправляет он. И бояр в узде держит и разум имеет. Так что как он решит, так оно и будет. Но князя он любит. Не мнет под себя, а растит как своего сына.
– Понял. Учту. Кстати, Барди, а ты как, не устал еще мыкаться по белу свету без кола и двора. А то, гляди, как уговоримся с Горыней, давай к нам. Вдовушку жаркую себе присмотришь. Да осядешь наконец.
– Это в земле-то ковыряться, – хмыкнул воин.
– Это о старости подступающей подумать, – возразил Михаил. – А насчет земли, так в том ничего зазорного нет. Ты подумай. Да товарищей поспрашивай. Сам не пожелаешь, может, найдется кто, кому уже в тягость все время в броне ходить.
– Ох и веришь ты в себя. Ты для начала с Горыней уговорись. Не верится мне, что он станет селить на переяславских землях кого попало.
– Если не дурак, как ты говоришь, то выгоду он свою узрит.
Тема для Барди оказалась неинтересной, и он опять начал выспрашивать о Царьграде. Что ему Переяславль и окрестности. Чего он не видел на Руси. А вот послушать о Царьграде оно всегда интересно. Михаил не стал его разочаровывать, вновь свернув на рассказы о ромеях.
Хорошо посидели. Душевно. А главное, с каждой минутой варяг нравился Михаилу все больше и больше. Прежде-то у них нормального общения и не получалось. Теперь Барди в нем видит ровню. Молод, не прибавить. Да только в дружине его кроме вчерашних пахарей есть и настоящие вои, коих Ульссон отличил без труда. И они руку Михаила приняли. Значит, не все так просто. А разговор на равных это совсем другое дело. Человек открывается с другой стороны, подчас совершенно неожиданной.