Пилот на войне
Шрифт:
— Прибыл на усиление. Господа Дитерхази и Родригес прислали меня в нагрузку к «Дюрандалям», чтобы контейнер плотнее набить!
— Вот кого я рад видеть, так это вас! Я тут совсем зашиваюсь с новобранцами! — Я улыбнулся и даже прижал ладонь к сердцу, чтобы усилить накал искренности.
Мы отошли в сторонку.
Фернандо в обрамлении сварочных искр, бьющих за его спиной из борта потрепанного «Горыныча», кратко расспросил меня о новостях и о жизни. Я рассказал, а потом поинтересовался, какого дьявола он здесь забыл.
— Сейчас здесь очень опасно. Клоны того и гляди
— А, ерунда. Я испытываю новую технику и могу гробануться каждый день, — отмахнулся Гомез. — К тому же мне идут по контракту очень неплохие надбавки за риск. Или ты думаешь, что я к вам бесплатно? — Гомез подмигнул с отменным ехидством.
— Помню, помню. Цель жизни. Шале в Швейцарии, джакузи и две загорелые малышки с коктейлями? — Я засмеялся.
— Не в Швейцарии! На Корсике! И не шале, а пьяццо! — поправил тот и добавил хрусталя в звон моей радости, как сказали бы клоны, чтоб их цирроз забодал.
После, когда он удалился, а лекция закончилась, меня отозвал Грузинский «на поговорить».
— Аккуратнее с Гомезом, — сказал Андрей. — Фернандо корчит свойского парня, но на самом деле он — стукач концерна. И вообще, стукач по призванию. Он тут за мной приглядывает, на предмет невосторженного образа мыслей. Контракт с DiR у меня еще не отработан! И, готов спорить, уже договорился с Особым Отделом. Будет вам, пилотам, личные дела портить за малую мзду.
Да, инженер Грузинский пилота Гомеза не любил!
А мне что?
Я в концерне провел несколько увлекательных месяцев — там все на всех стучали, что ж теперь, кровью блевать? Кроме того, я не понимаю паранойи некоторых товарищей по отношению к ГАБ. Можно подумать, им нечем больше заняться, особенно здесь, на Восемьсот Первом парсеке, по сравнению с которым тюрьма сойдет за санаторий. А уж мое личное дело… знали бы вы, наивный товарищ Грузинский, что понапихали в него наши любимые органы!
Лично мне Гомез был по-человечески симпатичен. Во-первых, пилот классный, от Бога. Такие люди кончеными мерзавцами не бывают, по крайней мере, мне не попадались. Во-вторых, он напоминал мне Комачо Сантуша, отчего симпатии взлетали до черных небес.
Что еще было до начала Битвы Двухсот Вымпелов?
Еще были три вылета на охоту за ракетными мониторами. Два раза прогулялись — чисто как на уток по осени.
— Что-то клоны совсем мышей не ловят, — сказала рация голосом Ибрагима Бабакулова — замкомэска И-02, когда мы упокоили очередную пару гаденышей в районе внешнего пояса астероидов и собрались домой на «Рюдзё».
— Им совсем не жалко мониторов, что ли, — согласился Бердник. — Дрянь корыта, конечно! Но ведь и они денег стоят!
— Помяните слово Егора Кожемякина, — включился еще один наш, из второй истребительной, — это добром не кончится.
— Согласен с Егором. Или клоны окончательно рехнулись, или одно из двух, — прокомментировали дискуссию со стороны штурмовиков.
— Отставить каркать! — рявкнул Василий Готовцев, комэск-два. — Есть приказ — значит, работаем. Хоть по монитору, хоть по линкору со всем фаршем! Чтоб я подобной трескотни в эфире больше не слышал! И-02, всем ясно?
Готовцева любили. Отец-командир и штатный герой гвардейского экипажа. Телом атлет, лицо как из мрамора, грудь в орденах. Всё сплошь боевые «брюлики». Всякую чушь типа «540 лет ВКС», «За выслугу» и прочих «Инвалидов Куликовской битвы» он принципиально не носил.
И вот — третий рейд на мониторы.
Нас как самых опытных «мониторобойцев» послали в систему Вильдештерн. В рамках «ведения гибкой обороны с постоянными контрударами».
Система была единственной колонией Синапского пояса, которую клонам не удалось захватить. С ходу не получилось, а стратегическая ее ценность на дальнем фланге пояса была настолько незначительной, что больше попыток не предпринимали. Единственная прохладная планета — Вестервальд — для обитания не пригодна. Газовый гигант, где там жить? В атмосфере Вестервальда болтались станции-«газососы», а на многочисленных спутниках добывали полезные ископаемые.
Итак, попыток штурма не предпринималось, зато флот Конкордии активно «сохранял лицо», с регулярностью маньяков бомбардируя тамошнюю инфраструктуру. Вот мы и полетели дать по зубам обнаглевшему агрессору.
Как и предсказывал прозорливый безвестный штурмовик, «или одно из двух». Мониторы оказались приманкой. Пока мы таились в засаде в тени спутника, ударный авианосец «Тиштар» и легкий «Хордад» таились за другим спутником. С пятью фрегатами.
Вместо охоты случился быстрый драп, в ходе которого нас настигла волна дальнобойных ракет с борта фрегатов. Домой не вернулись семеро. Среди фамилий зеленой молодежи, как обелиск над кладбищем, высилось имя: В. А. Готовцев.
Коля Самохвальский видел, как флуггер с котом на киле подставился под ракету, прикрывая кого-то из пополнения. Кот — таков был позывной комэска.
Чуть не забыл!
В начале марта меня представили к отважной медали за крайне неосмотрительную выходку.
Задание было: прорвать блокаду планеты Грозный. Доставить груз ракет «Зенит» и всякой тушёнки для субмарин ПКО, которые прикрывали небо над ушедшей в леса танковой дивизией.
«Грозный… не успел соскучиться», — думал я. А еще я думал: «Как ты доставишь те ракеты на подводную лодку?! Сомневаюсь, что в районе ожидания на ледяном Южном полюсе среди айсбергов сыщется достойная ВПП, а клоны дадут разгрузиться, перетащить контейнеры на лодки и улететь».
Всё верно. Выстроили нас на полетной палубе и вызвали добровольцев. Кто тут, мол, герои? Кто готов пилотировать «Андромеду» с «Зенитами» и сесть на палубу субмарины?
— Я, я готов! — завопил ваш покорный слуга и сделал шаг вперед. В самом деле, на рыболовецкий сейнер я садился, вожделея денег, так неужто братьям в осаде не помогу?
Помог, ага.
Сел.
В компании других отморозков.
Думал, облысею!
Когда возвращались на орбиту, думал, что еще и обделаюсь, так как нас накрыли клоны. А я на «Андромеде»! Совершенно голенький и беззащитный! Спасибо подводникам, которые шарахнули из воды так, что конкордианский авианосец ретировался в панике.