Пилот особого назначения
Шрифт:
Впрочем, над подобными проблемами я тогда не задумывался. Точнее задумывался, но на самом дне мозга, при помощи самого краешка мыслительного аппарата. И не только потому что ответы на подобные вопросы попадают в категорию «меньше знаешь, крепче спишь».
Времени не оставалось, времени и сил.
Но реяла над мелкими непонятностями большая и главная: за кем, за кем мы будем шпионить? Против кого создали ЭОН — жуткую, если вдуматься, штуку?
От всех этих вопросов, на которые не было ответов, рождался страх. Что будет, люди?! Что всех нас ждет?!
Через два дня тренировок поступил приказ о перебазировании на «Дзуйхо». Начиналась фактическая работа.
Шесть чоругских машин замерли в ангаре авианосца.
Рядом замер штабной «Кирасир», который товарищ Иванов любил использовать в качестве космического лимузина.
А вот, кстати, и он.
В вечернем освещении ангара — одна работающая панель через три — наш начальник выглядел каким-то домашним, почти дряхлым. Он подошел, поговорил с каждым о необязательных пустяках.
Последним командир общался с Сантушем, а я все слышал, потому что стоял неподалеку и заполнял летный формуляр, подсунутый мне техником.
— Ну как, амиго, отказываетесь от вылетов? Не понравилась машина?
— Смеетесь, товарищ начальник?! Машина — зверь!
— Значит, я вас не обманул?
— Не обманули.
— Скажите честно, почему у вас тогда такой похоронный вид? Неужто такое впечатление от чоругской техники?
Комачо вздохнул, присел на посадочные салазки, едва не стукнувшись затылком о непривычно низкое брюхо флуггера.
— Как вам сказать… Машина-то отличная… Лучше ничего не видел.
— Да бросьте темнить, Сантуш! Я же не слепой, вижу — у вас на душе кошки скребут. В чем дело?
— Вы, товарищ Иванов — разведчик, а я — пилот, существо суеверное, вам меня не понять.
— А вы попробуйте. Простите, конечно, что я навязываюсь, но мне, может статься, вас в бой отправлять. Моя ответственность.
— Ладно, чего уж там… Просто я чувствую… как вам сказать, черт… Машина прекрасная, но я знаю: это моя последняя машина.
Я накрыл рукой рамочный планшет с формуляром и обернулся на голос. И только тогда заметил, что в густой, смоляной щетине моего друга щедро рассыпана первая седина.
Глава 4
Чары власти
Декабрь, 2621 г.
Станция «Тьерра Фуэга».
Орбита планеты Цандер, система Лукреции, Тремезианский пояс.
Приказ по управлениям Глобального Агентства Безопасности.
Секретно, срочно.
3-му Главному Управлению: немедленно начать мероприятия по расследованию взрыва на орбитальной крепости «Амазония», система Лукреции, Тремезианский пояс. Привлечь к работе оперативников 7-го Управления.
Центру Общественных Связей: подготовить официальное коммюнике, где взрыв на «Амазонии» должен быть представлен как результат халатности местного персонала. Любые слухи о теракте немедленно пресекать.
Председатель ГАБ, генерал армии Ф.Т. Бромлей.
Подполковник Ахилл Мария де Вильямайора де ла Крус пребывал в дурном расположении духа. Внешне это никак не выражалось. Он не имел привычки срываться на подчиненных. Не ходил по расположению своей орбитальной вотчины «аки лев рыкающий» и, тем более, не появлялся на людях с хмуро-кислым видом из-за недоделанной работы.
Тем не менее, всегда есть коллеги, для которых мимика, интонации, пусть даже неверная тень чувств — говорят не меньше, чем сокрушаемая в ярости мебель.
У Ахилла Марии были такие чуткие, или просто хорошо его знающие коллеги. Когда интегрированная в интроочки гарнитура капитана де Толедо заговорила ровным начальственным голосом, он сразу сообразил, что дело пахнет люксогеном.
— Просперо, Ахилл Мария.
— Слушаю, шеф.
— Прямо сейчас зайдите в мою каюту.
— В кабинет?
— Я сказал: «в мою каюту». Еще вопросы?
— Будет сделано, шеф.
Просперо Альба де Толедо занимал должность начальника Отдела Внутренних Расследований (контрразведки «Эрмандады») — то самое кресло, что до повышения попирал аристократический зад Ахилла Марии.
Капитан хотел напомнить, что не прошло и получаса, как он получил пухлую папку аналитических документов, по которой шеф требовал заключения. Но голос начальника показался тяжелым, как осмий-иридиевый двутавр, и он почел за лучшее не перечить.
«Почему подполковник позвонил лично? Ведь для этого есть секретарша и текстовые сообщения! — подумал де Толедо, впрочем, ответ напросился самый очевидный. — А потому, что в каюту Сам никого просто так не вызывает».
Ради подобных случаев мудрые проектировщики разместили апартаменты начальства прямо в дисковой надстройке базы на офисном уровне. Не пришлось капитану преодолевать многокилометровые подъемы и элеваторы, которыми было пронизано колоссальное тело станции.
Ахилл Мария курил сигару. Скромный интерьер личных покоев затянул сладкий никотиновый яд. Парящее кресло, как полагается, парит возле стола, на нем выключенный планшет, взгляд расфокусирован.
Де Толедо почтительно поклонился, поняв, что дело дрянное — шеф курил очень редко — нехороший знак и весьма говорящий.
— Присаживайся. — Подполковник толкнул ногой второе кресло, которое проскользило над полом и уткнулось в колени Просперо.
Тот опустился в объятия анатомических подушек и стал ждать.
Ахилл Мария молча тянул дым, будто никто и не нарушал его приватности. Наконец он извлек из кармана пирамидку, из которой выщелкнулся блестящий костылек, сильно смахивавший на безопасную бритву.
— Блокировка дверей. — Подал он голосовую команду и, обращаясь к капитану:
— Не мог принять тебя в кабинете — там нельзя включать «глушилку».
— Не вопрос, шеф.
— Не вопрос… Вопрос другой и вопрос, Просперо, поганый.
— И?
— Я приказываю активировать вариант «Аутодафе», Просперо.
Капитан не удержался и присвистнул.
— Даже так? «Аутодафе»?.. Ну и что такого? Сделаем! Не о чем беспокоиться. По кому работать?
— «Что такого», — сумрачно передразнил шеф. — Ты знаешь, что на станции чины флотской разведки ЮАД? Тот самый рейс, что прибыл вчера?