Пилот ракетоносца. Выбор курса
Шрифт:
– «За службу и храбрость»? – покачал он головой. – Второй степени? Однако! А с виду и не скажешь.
– Твоя сеструха, Андрей, отмороженная на всю голову геройка! Или лучше сказать храбрица? – Эрик подошел и первым делом, чуть оттеснив Веру в сторону, обнял своего лучшего и, в общем-то, единственного друга. Вера теперь все-таки скорее любимая девушка, чем приятель или друг. А вот Андрей…
– Так! – заявил Андрей, освобождаясь из медвежьих объятий Эрика. – Значит, смельчачка и батырка?
– Постой-ка, – быстро взглянул он на Эрика. – У тебя вроде бы «Военный орден» был только второй степени, откуда взялся первой?
– Мы сюда с Верой примчались прямо с приема в Адмиралтействе, – смутился Эрик, почувствовав на себе скрестившиеся взгляды множества незнакомых ему людей. – Там сегодня награждали за сражение в системе Парацельса.
– Вы были в деле у Парацельса? – спросил чей-то на удивление знакомый голос, и, скосив взгляд, Эрик увидел Анну Монк. Дочь Одо, князя Эгерланда [13] стояла чуть в стороне в сопровождении обычных своих сателлитов – лейтенантов Ги д’Аламбера и Роберта Шотта, своих кузена и жениха.
13
Эгерланд – материк и одноименное княжество на планете Эно. Хебско или Эгерланд – исторический регион на крайнем западе Богемии на современной территории Чехии недалеко от границы с Германией. Получил своё имя по городу Хеб, называемому немцами Эгер (Eger).
– Да, графиня, мы оба были в системе Парацельса, – вежливо поклонился Эрик.
Весь прошлый год в училище Эрик вел себя с Анной максимально корректно. Он держался на расстоянии, демонстрируя холодную сдержанность. Она отвечала тем же. Ни разу не позволила себе ни насмешки, ни косого взгляда. Сама безмятежность. И это выгодно отличало ее от учившихся на втором курсе лейтенантов Ги д’Аламбера и Роберта Шотта. Д’Аламбер смотрел на Эрика с неприкрытым презрением и задевал при любой возможности. Похоже, его особенно злило отсутствие реакции, а Эрик кузена Анны попросту игнорировал. Жених же графини Монк был всегда подчеркнуто вежлив, но временами Эрик видел на его лице гримасу презрительного раздражения. И как назло, оба два были сейчас здесь, снова, как и всегда, стояли по обе стороны от своей дамы.
«А кстати, почему д’Аламбер никогда не появляется с дамой? – мелькнула у Эрика неожиданная в данном контексте мысль. – Или он?..»
– Похоже, вам придется чирикать не умолкая! – заявил между тем Андрей, перехватив быстрый обмен взглядами между Эриком и Анной и между Эриком и Верой. – Я хочу знать все самые грязные подробности! И непременно прямо сейчас, а то знаю я вас… Найдете способ извернуться! Рассказывайте!
– Может быть, сначала расскажешь ты? – улыбнулся Эрик. – Это твой праздник, разве нет?
– Да, к слову, дамы и господа, – оглядел Андрей сплотившиеся ряды любопытствующих гостей. – Всем, кто не знаком. Младший лейтенант Вера Мельник – моя сестра. А это ейный хахаль и по совместительству мой друг – лейтенант Эрик Минц.
– Рассказ! – напомнил кто-то из окружающих.
– Видишь,
– Как скажешь, – пожала плечами Вера, начиная стремительно краснеть. А краснела она при своей чуть смуглой коже на особый лад, и это было чудо, как красиво. Во всяком случае, с точки зрения Эрика.
– Да тут и рассказывать на самом деле нечего, – через силу улыбнулась она. – Ничего особенно геройского я не совершила. Крейсер вел бой, и я выполняла рутинные функции младшего офицера…
«Ну ладно я, – в очередной раз удивился Эрик, – а она-то что дурью мается?»
– Твоя сестра, Андрей, – сказал он вслух, – собрала добровольцев и повела людей тушить пожар в двигательном отсеке. – Кто понимает, о чем идет речь, в разъяснениях, надеюсь, не нуждается.
Кое-кто из присутствующих понимал.
– Ты была на флагманском крейсере Моргенштерна? – спросила Анна.
– Что конкретно горело? – поинтересовался незнакомый Эрику лейтенант инженерной службы.
– Горели стабилизаторы, – уточнил Эрик, с ужасом представляя, чем все это могло закончиться. – И да, дело происходило на «Аскалоне».
– Могло рвануть, – сказал кто-то шепотом, но в наступившей вдруг тишине слова эти прозвучали достаточно громко.
– Должно было рвануть, – нахмурился Андрей. Он, видно, тоже представил себе пожар в двигательном отсеке линейного крейсера и то, как могут гореть стабилизаторы потока.
– Но не рвануло! – успокоительно улыбнулась Вера. – Мы успели вовремя погасить огонь.
– Госпиталь был битком набит членами Вериной команды, – добавил Эрик. Просто не смог не добавить.
– А вы, лейтенант, стало быть, там все это время были и вели прямой репортаж? – скривил губы в ухмылке Ги д’Аламбер.
Зря он это сказал. И шутка получилась, прямо сказать, дурацкая. То есть не получилась вообще. И контекст разговора шуток не предусматривал. Веру от его слов едва не передернуло.
– Эрик, – сказала она дрогнувшим голосом, – в этом самом госпитале провел три дня… Сорок часов без сознания… Ему сделали полное переливание крови…
Про переливание крови говорить, разумеется, не стоило. На всех этих делах по-прежнему стоял гриф «Совершенно секретно». Но, с другой стороны, Эрик понимал, что в данной ситуации Вера промолчать попросту не могла. Для нее те три дня были не менее трудными, чем для него самого, и он это сейчас понял со всей определенностью, на которую только был способен.
– Э-э… – Д’Аламбер дураком не был, сразу сообразил, что сказал лишнее.
– Молчал бы ты, Ги! – косо взглянула на него Анна.
– Извините, – добавила она, повернувшись лицом к Вере и Эрику. – Мой кузен – штабной говнюк, и как все штабные, часто забывает, что ему стоит молчать, когда говорят боевые офицеры!
Сейчас Эрик заметил на груди Анны знак «Доблести». Не орден, конечно, но и не медаль. Знаки «Доблести», «Верности» и «Самопожертвования» занимали в иерархии имперских наград промежуточное положение между орденами и медалями, вернее, существовали параллельно и тем, и другим. И награждали ими за серьезные дела. Но обычно не за разовые подвиги или проявления героизма, а за безукоризненное исполнение долга на боевом посту. Видно, и Анна чем-то таким себя проявила, а вот френчи ее кузена и жениха оставались девственно чисты. Заслужить боевых наград они явно не успели.