Пингвины над Ямайкой
Шрифт:
Она кивнула и, сделав шаг назад, осторожно прислонилась к его плечу.
– Знаешь, я даже к тебе еще не привыкла. Я все время боюсь: вдруг что-то не так?
– Но я-то ведь не кухонный комбайн, – сказал он и погладил ее по спине, – Я просто мужчина, самый обыкновенный, разве нет?
– Ты иногда как скажешь… – она повернула голову, посмотрела ему прямо в глаза и улыбнулась, – … Давай, мы спросим у первого встречного: похож ли ты на самого обыкновенного мужчину? Что ответит первый встречный?
– Ну, знаешь, мало ли, что про
– Соответствуешь, только давай ты не будешь это так называть? Семья это не армия, понимаешь? Здесь не говорят так… Ну, не знаю, как объяснить…
Комбриг еще раз осторожно погладил ее по спине, потом сделал шаг назад, а потом прошелся взад-вперед по кухне.
– Я скоро научусь выражать мысли так, как это принято делать в семье, – уверенно сообщил он, – Некоторые вещи мне тоже непривычны, но это нормально при любом обучении. Например, мне непривычны эти шесть помещений на двух человек. Мне кажется, что это излишество… Подожди, я знаю, что ты сейчас мне возразишь, но я говорю о субъективных ощущениях. Возможно, это моя неправильная привычка.
– Но это же здорово, когда много места, – возразила она, – И это не просто так! Люди придумали это, чтобы в доме было удобно жить. Мне кажется, что когда такие дома появятся у многих, ты перестанешь переживать на счет излишеств.
– Возможно, ты права, – он кивнул, – Но сейчас большинство этого не имеет. Фермеры, рыбаки, и наши бойцы, в основном, живут в маленьких домах, или в общежитиях. Мы оказались в числе более богатых, и я опасаюсь, не показываем ли мы плохой пример.
Элвира улыбнулась и положила ладонь ему на плечо.
– Не обижайся, но Кайемао Хаамеа говорит обратное: Плохой пример подает тот, кто живет неблагополучно, у кого нет ни дома, ни лодки, ни огорода…
– Кай Хаамеа – ariki, король канаков, – перебил Ним Гок, – Это другое.
– Почему? – спросила она. – Он эксплуататор? Феодал? Угнетатель народа Атауро?
– Я же сказал: не просто «король», а «король канаков». У него есть обычаи разумного управления, которым, как он говорит, три тысячелетия, и в это можно поверить. Но у меня, у доктора Немо, или у адмирала Ройо Исо, этого нет, поэтому, мы каждый раз должны оценивать: как повлияют наши поступки на отношение окружающих.
– И что? – спросила Элвира, – Окружающие стали хуже к тебе относиться, когда ты переехал из казармы в дом и стал семейным человеком, когда у тебя появился свой огород, трицикл, лодка, и этот маленький самолет, из-за которого ты так спорил?
– Окружающие стали относиться лучше, – не без колебаний, признал комбриг, – но, возможно, это связано с буржуазной привычкой преклонения перед богатством.
– Какое такое преклонение! – возмутилась она, – Разве люди стали тебя бояться, или смотреть на тебя снизу вверх? Вот когда ты жил в казарме, это было страшно. Люди говорят: очень страшно, когда главный человек с пулеметом – нищий и бездомный.
Кхмер, в некоторой задумчивости свел пальцы обеих рук, став на секунду похож на странствующего даоса из древних индокитайских легенд.
– А как люди говорят сейчас? – спросил он.
– Сейчас люди говорят: хорошо, когда управляет нормальный человек. Наш сосед, у которого семья и хозяйство. Теперь мы его понимаем. Теперь он свой, потому что он хочет примерно того же, чего и мы хотим. Теперь можно жить спокойно.
– Что, прямо так и говорят?
– По смыслу так, – уточнила Элвира, – Люди болтают на рынке, да мало ли где. Ты не заметил, что последние несколько дней соседи заглядывают к нам в гости? Кстати, я думаю, что было бы неплохо и нам иногда делать так же. Так принято, понимаешь?
– Хорошо, – он кивнул, – Но только не сегодня. Сегодня у нас…
– Понятно, что не сегодня, – перебила она, – Давай завтра? Договорились?
– Хорошо, – повторил он, – Давай завтра.
Саунд-бластер кухонного комбайна изобразил музыкальную фразу из ламбады.
– Кажется, – нерешительно заметила Элвира, – эта машина считает, что все готово.
– Если ты не очень уверена, то можно попробовать, – предложил комбриг, – если ты боишься, то я могу попробовать первым, и если ничего не случится, то…
– … Я конечно, немного боюсь этой машины, но не настолько, – перебила она.
…
… Флер, выполнявшая функции штурмана, ткнула пальцем в навигационный экран.
– Ежик, вон та фигня с юга – это остров Ветар, там была база ВМС Индонезии. Сейчас, наверное, ее нет, но давай, обойдем, а на юг повернем, когда уже будет Атауро.
– Думаешь, тут еще могли остаться исламисты? – поинтересовался Оскэ Этено, едва заметно поворачивая штурвал вправо.
– Ну, Ежик, ты же слышал, как папа рассказывал: тут все через жопу, кроме клизмы.
– Так то было больше месяца назад, – заметил он.
– А… – Флер махнула рукой, – … Лучше потратить лишних десять минут. И заодно, посмотрим Атауро сверху. Говорят, красиво.
Со стороны левого крыла «растопырки» медленно проплыл берег Ветара, сначала выступающий к северу, потом изогнутый к югу дугообразным заливом, потом снова выступающий к северу, а потом уходящий на юго-запад.
– Поворачивать уже? – спросил Оскэ.
– Еще три мили, – ответила она, – Типа, для страховки.
– ОК… А если найдется женщина, которая прикурит мне сигарету…
– А что ей за это будет? – поинтересовалась Флер.
– Э-э… Я ей уступлю первый выстрел из подводного ружья в тиморской акватории.
– Идет, – согласилась она и, выбив из пачки две сигареты, прикурила обе, после чего сунула одну в его требовательно протянутые пальцы.
Оскэ затянулся, выпустил изо рта струйку дыма, потом бросил взгляд на курсограф и начал перекладывать штурвал влево. Почти тут же из динамика рации послышалось: