Пионер всем ребятам пример
Шрифт:
Чем тебя порадовать. Давай зайдем в парадное. Да, это не леса Карельского перешейка. Здесь любовь крутится в парадной, мерзнет на зверском ленинградском ветру, терпит ругань соседей по коммуналке и насмешки друзей пацанов. Как то выживает. Бедная Галочка. Повезло ей с парнем, никакого от него сочувствия и ответа.
Поцелуи, впрочем, были самые страстные. Чего в этом супе не хватало, не знаю. Но соблазнять лисичку я не стал. Хотя Галя старалась изобразить из себя испорченную ленинградскую девчонку. Трогала меня там, где не следует и попыталась даже расстегнуть мне штаны.
– Вы что здесь делаете хулиганы?! Бесстыдники! Милиции на вас нет!
Нравственность в Ленинграде стоит на очень высоком уровне, наши старушки берегут устои культурной столицы.
Мы выбежали на улицу и долго смеялись. Но ходить с Галькой в парадную я теперь поостерегусь.
– Галочка. Будешь лисичкой забегай на дачу. Вот тебе адресок. В людском облике там не светись. Дача Верина, а она, сама понимаешь.
– Понимаю! Значит ты с Веркой шуры муры продолжаешь крутить. Ох, Смирнов, развратник ты малолетний. В колонию надо тебя.
– За что бы лисонька?
– А чтобы взрослых баб не смел трахать. Вот за что.
– Какие слова Галя. Трахать. Как ты успела испортиться всего за три недели. Твои девочки подружки плохо на тебя влияют.
– Еще чего. Подружки поблядушки. Я сама по себе. А ты Смирнов имей в виду… Ох, Боря, я так по тебя скучала!
Мы гуляли еще целый час. Покупали пирожки у Московского вокзала. О, пирожки у Московского вокзала, целая поэма. Кто их не едал, тот жизни не знает. А кто их ел и выжил, проживет свои сто лет, никакая болезнь его не тронет. Чудовищные пирожки. Мы съели по три штуки.
Сохраняя на губах масляный поцелуй моей подруги, я вернулся домой. Уже называю это домом. А мне ведь завтра следует явиться под ясные очи родной мамочки. Дальше тянуть нельзя, еще объявит в розыск.
Вечер мы провели в ванне. Вдвоем под горячей водой веселее, чем в одиночестве. Заодно и помылись.
– Боренька, так не хочется расставаться. А ведь придется, Боренька. Слушайся мамочку, передай ей привет. Да, не забудь виноград и фрукты.
Где уж тут забудешь. Двадцать килограмм волокли с собой из Крыма. Это не считая кизилового варенья.
Вот я в объятьях любимой мамочки. Оказалось всё не так страшно. Маман согласна мне не надоедать. Вечерние чаепития с кизиловым вареньем не дорогая плата за дневную свободу. Ночью я фиктивно в своей комнате за стальными затворами. А де факто в постели моей любовницы в другом конце города. Попробуем так жить. Надеюсь, получится.
Молодежь во дворе нашего нового дома приняла меня с легким подозрением. Моя маман себя не сумела поставить. Легкий оттенок снобизма уобитателей квартир повышенной комфортности прошел после того как я сводил всю компанию в кафе и накормил пирожными и мороженым. Бутылку легкого вина мы распили с парнями в туалете заведения и остались друг другом довольны.
Первую ночь я провел в своей комнате, проверил, не полезет ли стучаться, общаться, на ночь глядя, моя маман. Нет, не рискнула. Хорошо. Следующую ночь ночую у любовницы.
И вот уже 21 августа. Как быстро летит время, не за горами и старость. Но сначала надо пойти в школу.
Мы с Верой снова на даче. Проверяем уже досконально новое хозяйство. Баня готова к пользованию. Водичка из речки совсем неплоха. Эпоха свиноферм еще впереди, осетры в реке не водятся, но пить воду можно.
– Вера Михайловна, тут такое дело. Мы яички от своих курочек рады вам поставлять. Только вот лиса, говорят, у нас появилась. Боимся как бы чего не вышло.
– И давно у нас лиса появилась? Спрашиваю я соседку.
– Недавно. Мой мальчик её в лесу видел. На участок хотела пролезть бесстыжая.
Я буду не я, если не знаю эту лису. Схожу ка в лес, проверю.
– Боренька, ты осторожнее, вдруг она бешеная, предупреждает Вера.
– И очень даже бешеная, думаю. – Наверняка опять целоваться полезет. А впрочем, возможно, что это не та лиса…
Лиса оказалась та самая.
– Ты что ж Борька меня приглашал, а сам с толстой опять по своему, по участку гуляешь. А в меня, между прочим, местный мальчишка уже камнем бросил. В гробу я видала такие прогулки.
– Это он боится, что ты у его мамаши в курятнике все яйца слопаешь. Слушай, давай устроим налет на курятник.
– Я вообще-то по таким делам не очень.
– Да брось. Я ночью дверь в курятник открою, проверю, нет ли капкана. А ты заходи, поужинаешь.
– Ох, будет мне от мамки.
Ночь в августе уже холодная, но под одеялом у Верки мне даже жарко. Её сегодня завело с особой силой. Тоже чует, что скоро учебный год. Свободного времени станет немного.
Потихоньку выбираюсь из тепла постели. В дачном поселке кто-то орет со страшной силой. Очевидно, мужику не хватило, и он обиделся. Скольжу по дорожкам, вот и вышеупомянутый курятник. Куры спят, куры видят сны: большой и темпераментный петух садится на них со страшной силой и делает им приятно. Капканов в курятнике конечно никаких. Приоткрываю дверь и шепчу.
– Галька. Идите жрать пожалуйста. Стол накрыт.
Белый призрак мелькает в темноте и останавливается у моих ног.
– Проверено, мин нет, шепчу.
Лиса ныряет во тьму курятника.
Ну никакой у куриц нет бдительности. Уже десять минут пионерка Федотова роется в соломе и шуршит, и хрустит чем-то на полу курятника. А они всё спят и спят. Наконец выходит ко мне за порог и облизывают испачканную мордочку.
– И немного там яиц, Боря. Боря, можно я одну курочку съем?
– Ну разве что одну. Осторожно, шум подымется, тут у кого-то из дачников ружье есть.
Шум, конечно, был, но небольшой. Кто-то вскукарекнул, еще кто-то захлопал крыльями. И тишина. И с пухом и перьями на морде вышла она. О женщины, вам имя вероломство, сказал Шекспир. Такая курица была!
Мы расстались с Галочкой на опушке леса. Ей еще до города бежать и бежать. Но в целом погуляла она хорошо, ей понравилось. От мамки конечно ей будет страшный нагоняй. Но авось либо, лисий бог милостив.
– Боря, ты куда выходил? В туалет? Ну ложись рядом, согрею тебя. Холодно как в августе. То ли дело там, в Крыму. Достань мне веточку винограда, что-то захотелось.