Пионеры, или У истоков Сосквеганны (др. изд.)

Купер Джеймс Фенимор

— Что же это, Бенджамен? — крикнул он после первой пробы. — Вы плохо закинули сеть, я мог бы вынуть ее мизинцем. Веревка совсем не натягивается в моей руке.

— Вы, верно, хотите вытянуть кита, сквайр? — отвечал дворецкий. — Если сеть пуста, то, значит, в этом озере, кроме воды, нет ничего, потому что невод закинут, смею сказать, по всем правилам.

Но Ричард убедился в своей ошибке, увидев перед собой Билли Кэрби, который, стоя по колено в воде и нагнувшись, вытягивал сеть, напрягая свои исполинские силы, так что стоявшим позади него не приходилось ничего делать. Ричард замолчал и побежал к другому концу невода.

— Я вижу

поплавки, — закричал он, — сходитесь, ребята! Сходитесь ближе, вылезайте на берег, на берег!

Услышав этот крик, Елизавета стала всматриваться и увидела две плахи, вынырнувшие из темноты. Между тем обе группы сблизились, так что невод образовал нечто вроде длинного и глубокого мешка. Голос Ричарда раздавался все время, подбадривая рыбаков, которым нужно было теперь напрячь все силы.

— Теперь пора, ребята! — кричал он. — Вытягивай концы на землю, и все, что там есть, будет наше!

— Вытягивай! — вторил Бенджамен. — Урра! Го, го, го, го, го, го!

— Вытягивай! — орал Кэрби, работая за четверых, так что задним оставалось только подхватывать веревку, скользившую в его руках.

— Поплавок, ого! — крикнул дворецкий.

— Поплавок, ого! — крикнул Кэрби с другого конца.

Одни ухватились за верхнюю веревку, другие за нижнюю, вытягивая ее с величайшим усердием. Полукруг, образованный грузилами, благодаря которым невод удерживается в вертикальном положении, становился ясно виден зрителям по мере того, как он уменьшался в объеме; плеск и возня в воде обнаруживали присутствие большой добычи, старавшейся вырваться.

— Тащите, ребята! — орал Ричард. — Я вижу большую рыбу, которая старается вырваться. Тащите, тоня богатая; вознаградит за труды!

Теперь можно видеть рыб разных пород, запутавшихся в петлях невода. Вода на небольшом расстоянии от берега точно кипела от движения рыб. Сотни чешуйчатых тел показывались на поверхности воды и блестели при свете костра, но испуганная шумом рыба снова устремлялась на дно, пытаясь вырваться на свободу.

— Ура! — кричал Ричард. — Поддай еще немного, ребята, и победа наша!

— Веселей, ребята, веселей! — кричал Бенджамен. — Я вижу пеструшку величиной с китенка!

— Пошла ты, дрянь, — сказал Билли Кэрби, выбрасывая обратно в озеро мелкую рыбешку, запутавшуюся в петлях невода. — Тащи, ребята, тащи; тут всякой твари по паре, и пусть я прослыву лгуном, если мы не вытащим тысячу штук!

Возбужденный зрелищем добычи и забывая о времени года, Билли бросился в воду, достигавшую ему по пояс, и принялся толкать перед собой невод, наполненный рыбой.

— Тащи веселее, ребята! — крикнул Мармадюк, поддаваясь увлечению минуты и со своей стороны принимаясь вытягивать невод. Эдвардс опередил его, так как зрелище массы рыб, медленно подвигавшейся по песчаной отмели, заставило его присоединиться к рыбакам. Наконец, после больших усилий невод был вытащен на берег, и груда рыбы вытряхнута на песок.

Даже Елизавета и Луиза были взволнованы и обрадованы зрелищем двух тысяч рыб, извлеченных из глубины озера, и лежавших перед ними на песке. Но когда увлечение первого момента прошло, Мармадюк поднял окуня весом фунта в два и, поглядев на него с минуту в меланхолическом раздумье, сказал дочери:

— Это значит безумно расточать дары природы. Эта рыба, которую завтра вечером не захотят есть за беднейшим столом в Темпльтоне, обладает такими качествами, что в других странах считалась бы предметом роскоши. Нет рыбы на свете, которая

могла бы сравняться с окунем Отсего в отношении нежности и тонкости вкуса. Впрочем, если можно найти какое-нибудь извинение подобному истреблению рыбы, то именно в отношении окуня. Зимою его охраняет от наших покушений лед, так как он не ловится на удочку; а в летние месяцы он куда-то исчезает. Предполагают, что он удаляется в более глубокие места озера, где вода холоднее; и только весною и осенью, да и то в течение лишь нескольких дней, показывается в таких местах, где его можно ловить неводом. Однако и он уже начинает исчезать благодаря хищническим наклонностям человека.

— Исчезать, Дюк, исчезать! — воскликнул шериф. — Ну, если ты называешь это исчезновением, то я не знаю, что называется появлением. Вон перед тобой добрая тысяча окуней, да столько же разной другой рыбы. Но это твоя обыкновенная манера; у тебя все исчезает, сначала лес, потом олени, потом сахарный клен, и так далее, без конца. Сегодня ты хочешь проводить каналы в стране, где на каждом шагу встречаются озера и реки, только потому, что вода течет не туда, куда тебе надобно; завтра собираешься разыскивать каменный уголь, хотя всякий, кто обладает хорошим зрением, — я говорю: хорошим зрением, — может видеть здесь столько леса, что его хватило бы на отопление всего Лондона в течение пяти лет. Правда, Бенджамен?

— Ну, сквайр, — отвечал дворецкий, — Лондон не маленькое местечко. Но все-таки, смею сказать, леса, который мы видим здесь, хватило бы лондонцам надолго, потому что они жгут главным образом каменный уголь.

— Кстати, по поводу каменного угля, судья Темпль, — перебил шериф, — я намерен сообщить тебе очень важную вещь, но отложу это до завтра. Я знаю, что ты собираешься в восточную часть патента. Я поеду с тобой и покажу тебе одно место, где можно осуществить некоторые из твоих проектов. Теперь мы не будем больше говорить об этом, потому что здесь есть посторонние слушатели, но сегодня вечером, Дюк, мне сообщили секрет, который может обогатить тебя больше, чем все твои владения.

Мармадюк, привыкший к таинственным заявлениям Ричарда, улыбнулся на это сообщение, а шериф, взглянув на него с достоинством, словно сожалея о его маловерии, вернулся к своему делу. Он разделил своих помощников на две группы, из которых одна занялась разборкой рыбы, а другая, под командой Бенджамена, — приготовлением невода для второй тони.

ГЛАВА XXIV

Пока рыбаки занимались раскладкой рыбы, Елизавета и ее подруга отошли на некоторое расстояние от них по берегу озера. Дойдя до места, куда не достигал свет от костра, они обернулись и загляделись на оживленную сцену возле костра, озаренную ярким светом.

— Вот сцена, достойная кисти художника! — воскликнула Елизавета. — Посмотрите на фигуру Билли, который с восторгом протягивает огромную рыбу моему кузену, шерифу.

— Вы знаете, что я ничего не понимаю в этих вещах, мисс Темпль!

— Называйте меня по имени, — перебила Елизавета. — Что это за церемония!

— Ну, если я должна высказать свое мнение, — робко продолжала Луиза, — то скажу, что сцена мне кажется действительно живописной. Самодовольство, с каким Кэрби рассматривает рыбу, представляет прекрасный контраст с выражением лица мистера… мистера Эдвардса. Я не знаю, как назвать это выражение, но в нем есть что-то… что-то… вы понимаете, что я хочу сказать, Елизавета!