Пионовый фонарь: Японская фантастическая проза
Шрифт:
— Дети и от одного раза рождаются, — засмеялся Аикава. — Ты же перед отъездом провел ночь с моей дочерью, вот сынок у тебя и родился. И то, что у вас дите народилось с первого же раза, означает, что связь между вами крепкая… Дочь, как ты уехал, затосковала было, но я ей строго-настрого сказал, что этим она себе повредит, если будет печалиться во время беременности, а там она и родила… Дал я твоему сыну имя. Взял один иероглиф твоего имени и назвал мальчика Котаро… А на тебя до чего похож, взгляни-ка!
— Поистине, как странно все получается, — сказал Коскэ. — Помните, в своем завещании господин приказал, что если от меня, вашего приемного сына,
— Может быть, и так, — сказал Аикава. — А знаешь, что мне дочь сказала, когда он родился? Батюшка, говорит, я хоть и думаю все время о супруге своем, но с младенцем, который так на него похож, мне стало легче, говорит, будто я снова с супругом… В другой раз, когда я что-то очень уж сильно прижал мальчишку, она вдруг как закричит… Не надо так, кричит, вы ему руку сломаете! Потеха да и только с нею… Дзэндзо!
— Тут я, — отозвался слуга.
— Дзэндзо!
— Тут я, чего изволите?
— А, вот ты где… Послушай, ведь это ты, кажется, провожал молодого господина до Итобаси…
— Правда ваша, я и ходил… И приятно снова видеть молодого господина живым и здоровым… Уж так мне было тогда жалко расставаться с вами, домой весь в слезах вернулся…
— Спасибо тебе, — сказал Коскэ, — я тогда доставил тебе немало беспокойства…
— Все это хорошо, — спохватился вдруг Аикава, — а вот узнал ли ты, где искать врагов?
— Еще нет, — ответил Коскэ. — Мне так и не довелось с ними встретиться, и сразу после панихиды я снова выеду на поиски.
— Вот оно что… Завтра, значит, идешь на панихиду?
— Непременно, батюшка, и я хотел бы, чтобы вы пошли вместе со мной… Кстати, мне много приходилось слышать о мудрости настоятеля Рёсэки, говорили, что просветлен он безгранично и предвидит все на сто лет вперед, а нынче я сам в этом убедился. Вот его собственные слова, когда мы прощались: «В доме твоем большая радость, поспеши, тебя можно поздравить». Ведь это значит, что ему известно было о рождении ребенка…
— Ну и ну, — удивился Аикава, — неужели ему и такие вещи известны? Мудрость, говорят, происходит от опыта жизни и ума. Я, правда, слыхал, будто настоятель Рёсэки был учеником какого-то мудреца в Янаке и постиг у него все тайны йоги, но не думал, что он настолько могуч… Эй, Дзэндзо, беги со всех ног в «Ханая» и возьми там по случаю такого праздника три блюда рыбы и еще немного сладостей, ведь в пути хороших сладостей не найдешь, да и суси [143] в дороге доброго не бывает, так что возьми и суси, и еще пять го водки, а поскольку господин Коскэ водки не пьет, возьми для него два го самого лучшего мирина… И гречневой лапши! В дороге попадается гречневая лапша, но соус подают скверный, так что возьми выпаренной гречневой лапши в корзиночках и закажи еще сируко… [144]
143
Суси— кушанье из вареного риса и рыбы.
144
Сируко— сладкая кашица из фасоли, с поджаренным ломтиком рисовой лепешки.
Скоро все
— Что же плакальщики так опаздывают? — встретил их настоятель Рёсэки. — Монахи давно собрались в главной молельне, прощу вас, поспешим…
Коскэ и Аикава торопливо проследовали в главную молельню. Сорок или пятьдесят монахов отслужили торжественную панихиду, затем последовала молитва о спасении покойного от ярости голодных сил мрака. Тем временем солнце склонилось к вершинам западных гор, монахам подали угощение и отпустили их. Настоятель Рёсэки пригласил Коскэ и Аикаву в свои покои, и они втроем уселись за отдельный столик выпить по чарке. Аикава сказал, кланяясь:
— Впервые в жизни имею честь лицезреть вас, господин настоятель. Позвольте представиться: недостойный Аикава Сингобэй. Панихида была просто замечательная, и моление тоже, мне кажется, покойный в могиле остался доволен…
— Я тоже впервые встречаю тебя, — сказал Рёсэки. — Ты ведь тестем приходишься господину Коскэ? Тебе повезло: Коскэ хорош собой, справедлив и честен, да и умен предостаточно… А вот ты, мне кажется, человек изрядно легкомысленный.
— И все-то вам, святой отец, известно, — смущенно пробормотал Аикава. — Даже неловко…
— Теперь вот еще что, — продолжал настоятель. — Я слыхал, что господин Коскэ собирается в путь. Спешить ему, однако, пока не следует. Я кое о чем поразмыслил и полагаю, что завтра после обеда, примерно в час Овцы, [145] тебе, Коскэ, надлежит сходить на улицу Хатаго, что в Канде. Там живет гадальщик-физиогномист по имени Хакуодо Юсай, весьма бодрый старичок семидесяти лет. В физиогномике это настоящий мастер. Обратись к нему, и ты, надо думать, узнаешь все, что стремишься узнать.
145
Час Овцы— время с часу до трех дня.
— Покорно благодарю, — сказал Коскэ, — Канда, улица Хатаго… Все будет исполнено.
— И еще, позволь мне сделать подарок тебе в дорогу. Деньги, которые ты выдал на панихиду, останутся здесь, но вот возьми от меня эти пять золотых и курительные палочки. В свое время я получил их в дар, возьми коробку… На домашней божнице перед дощечкой с именем покойного всегда должны быть курительные палочки и цветы. Дарю это тебе от всего сердца.
— Спасибо, святой отец, — сказал Аикава. — Только вот получать курительные палочки от монаха… Как-то это шиворот-навыворот…
— Не будем говорить об этом. Возьми, Коскэ.
— Благодарю вас.
— Мне очень жаль, Коскэ, — торжественно произнес настоятель, — но над тобой нависла страшная опасность. Ты сейчас словно на лезвии меча. Если ты испугаешься и отступишь, то твой черный день будет твоим последним днем. Тебе остается только идти вперед. Сказано: «Наступающий выигрывает, отступающий проигрывает». Не робей, скрепись духом, и если даже на твоем пути встанет железная стена, найди в себе силы проломить ее.