Пип-шоу
Шрифт:
— Бебе, — прервал Майлз мои мысли. — Куда ты пропала, моя милая маленькая шлюшка?
Мои руки дрожали, когда я включила камеру и повернула ее к своему лицу. Через несколько секунд я услышала его стон, и холодный пот покрыл мою кожу — нервы взяли верх.
Не. Достаточно. Бл*дь. Хороша.
Никогда не было и никогда не будет.
— Я здесь, — прошептала я, мои глаза метались между камерой и окном. Я больше не могла видеть его, и это заставляло меня чувствовать себя одинокой. — Ты меня видишь?
— Да, — пробормотал Майлз. — Я вижу
Последовало неловкое молчание, и, наконец, он снова заговорил.
— Положи свой телефон и включи громкую связь, — сказал Майлз.
Я была так чертовски напугана, что мои ноги едва донесли меня до гостиной. Положила телефон на журнальный столик, следуя его указаниям. Его глубокий, раскатистый голос наполнил комнату.
— Хорошая девочка.
Боже, он сделал меня такой чертовски мокрой. Всего два коротких слова, произнесенных грешным голосом, и я превратилась в мастику в его руках. Мне пришлось прикусить язык, чтобы не дать ему больше. Прежде чем я, бл*дь, унизила себя и пообещала ему все, что он когда-либо хотел. Потому что я уже была чертовски готова дать ему это. Но я никогда не позволю ему узнать об этом. Никогда.
— Держи камеру так, чтобы я мог тебя видеть, — сказал Майлз, и я вытянула руки, давая ему хороший обзор.
Я навела объектив на свое тело, на маленькую шелковую ночнушку, которая была на мне, и на халат-кимоно поверх нее. Намеренно закончила кадр прямо над своими губами.
— Твое лицо, — прохрипел Майлз. — Дай мне посмотреть на твое гребаное лицо, сладкая.
— Я не хочу, — прошептала я.
— Почему? — в его голосе не было ни злости, ни разочарования, и это напугало меня еще больше.
— Я… — судорожно сглотнула, смущающая тяжесть правды тяжело повисла на кончике моего языка. — Я не готова, я… я боюсь, что не понравлюсь тебе такой.
— Какой? — хотел знать Майлз.
Майлз заставлял меня краснеть, слезы наворачивались на глаза, хотя я была слишком упряма, чтобы позволить им пролиться. Ненавидела это, и не хотела, чтобы он знал.
— То, какая я есть, — объяснила я. — То, как я выгляжу.
— Почему мне это не понравится? — в его голосе прозвучал намек на злость.
— Потому что тебе нравятся красивые девушки, — прошептала я. — Красивые, стройные, сексуальные, безупречные куклы.
Майлз замолчал на секунду, и это убило меня изнутри. Я уже была готова завершить разговор, когда он заговорил, на этот раз мягче.
— Посмотри сюда, — сказал он, и я подошла к окну, положила ладони на прохладное стекло и нашла его глазами.
На окне было нацарапано сообщение, буквы были неуклюжими и кривыми с того места, где он пытался развернуть их ко мне лицом. Слова были написаны толстым слоем розовой помады, вероятно, что девушка несколько дней назад оставила в его квартире.
ТЫ ТАК ПРЕКРАСНА, ЧТО ЭТО БОЛЬНО
Я скользнула пальцами вниз по стеклу, и смотрела на него,
Я влюблялась в него. Медленно, медленно падала, чувствуя, как мое тело затягивает течение, погружаясь, погружаясь глубоко.
Майлз был в моей голове.
В моей киске.
От него у меня по спине бежали мурашки.
Дрожали пальцы.
Майлз был в моем теле, но никогда не был внутри меня.
«Спасибо», — пробормотала я без слов губами.
Его лицо исказилось в ухмылке, которая выглядела почти болезненной, и я позволила себе упасть, потому что знала, что это неизбежно.
Я уже принадлежала ему.
— Теперь, сладкая, — мягко сказал Майлз через динамик. — Вернись к своему маленькому заданию, не будь плохой девочкой.
Я взяла камеру и навела ее на свое лицо, глаза опущены, ресницы касались щек.
— Прекрасно… — голос Майлза в динамике звучал мягко, но твердо. — Ты такая красивая. Покажи мне больше. Я, бл*дь, хочу еще.
Я держала камеру перед собой, медленно открывая глаза, мои ресницы поднимались все выше и выше, пока он не увидел мои глаза, все еще наполненные слезами и искрящиеся эмоциями. Услышала, как он резко вдохнул, когда я посмотрела на него через объектив, и застенчиво улыбнулась в камеру.
Взглянула в объектив камеры, чувствуя, что смотрю прямо ему в глаза. Затем медленно провела камерой по своему телу. Я выгнула спину и выпятила перед ним сиськи, так отчаянно желая, чтобы он взял меня, чтобы почувствовать что-то особенное, кроме бессмысленных членов и оцепенелой пустоты, которая наполняла мои дни с тех пор, как мы потеряли Пози.
— Разденься, — приказал Майлз, и настал мой черед задыхаться. — Давай, сладкая, будь для меня хорошей девочкой и разденься. Я хочу посмотреть на тебя.
Трясущимися руками положила камеру на столик; казалось, она была как раз на той высоте, чтобы запечатлеть всю меня. Я отстранилась, улыбнулась камере и медленно сняла с себя кимоно.
Шелк был прохладным и приятным на коже, когда я снимала его, красивая ткань рассыпалась вокруг моих ног. Мне нравилось иметь над ним власть, слышать, как он задыхается через динамик моего телефона, его голос был низким, а слова требовали большего, когда я дразнила Майлза. Я не понимала, почему он просто не пришел. Я никогда не встречала парня, который был бы таким терпеливым, как Майлз.
Потому что мы оба знали, чем это закончится.
Его членом внутри меня и его руками вокруг моего горла.
Моей киской, бьющейся в конвульсиях вокруг него, а Майлз наполняет меня так, как я этого хочу.
Это будет лучший секс в моей жизни, я уже была уверена в этом.
Но меня пугало то, что я уже хотела гораздо большего.
Отбросила эту опасную мысль, как только она пришла мне в голову, вместо этого сосредоточившись на том, чтобы дразнить его, чтобы он видел каждый дюйм меня, обнаженной для него.