Пир победителей
Шрифт:
Да у кого из нас её не сыщешь, присмотревшись?
Я из-за них в году тридцать седьмом
Пять месяцев не мог поспать раздевшись:
Вот-вот по лестнице, вот-вот и постучат...
Старушка мама в час, как все запрутся,
"Что ж это будет, Сеня? Что ж они хотят?
Людей пересажают всех, а сами останyтся?"
И ходит-ходит, ставни-двери крестит
Слабеющим движеньем сморщенной руки...
Не проходило ночи, чтоб не шли аресты,
Чтоб
Пересажали в городе бояр, детей боярских,
Вельмож партийных, профсоюзных,
буржуазных, пролетарских,
И сошку мелкую, и крупную, - а я живу,
А я трясусь на кожаном диване.
Остались в городе: начальник ГПУ
И я, Арсений Ванин.
Уж я готов был рассказать и подписать всё как телёнок,
С кем связан был от самых от пелёнок,
Уже дела всё сдал - не взяли! уцелел!..
Майков
А я, любимец муз, едва не погорел.
(взоры обоих обращаются к нему; Майков непринуждённо садится на край зеркала и подалтывает ногами)
Какой-то умник высказал догадку,
Что на плакатах, на блокнотах, ученических тетрадках,
В картинах, статуях, во всём,
чего касались кисть, резец и карандаш,
– Таятся агитация, террор и саботаж.
И началось течение, поветрие, поморье:
Искать н нюхать до упаду, до полегу
Бородку Троцкого в ветвях дубка у лукоморья,
"Долой ВКП/б/" на поясе у вещего Олега.
Сейчас-то я, конечно, импрессионист,
Но был когда-то узколобый реалист.
Кончая в Строгановском отделение скульптуры,
Как полагается, работою дипломной,
Изобразил я поцелуй Психеи и Амура
Довольно натурально и... не очень скромно...
Между мужчинами сказать, когда срывают розы,
Вы сами знаете, бывают... позы!
(соскакивает и попеременно то за Амура, то за Психею пытается изобразить свою скульптуру)
Она - откинулась, одна рука повисла,
Он - взял её вкруг талии, склонился к ней - вот так!
И что ж? Какой-то комсомолец, остолоп,
додумался до мысли,
Что здесь скрывается фашистский знак!
Уж речи нет о выпуске ни о каком,
Меня туда, меня сюда, меня в партком,
Над бедной группою моей - вся детективная гимнастика,
Учёные мужи, комиссии - действителъно ли свастика?
Одно-другое-третее жюри
Да если б знал я?!
– мифология! огнём она гори!
Однажды в заседаньи сам директор, цепенея,
В который раз присел перед Амуром и Психеей,
И я не выдержи - уж так на них был зол!
Из зала крикнул: "Вы залезли бы под стол!
Оттуда, может быть, виднее?"
И сразу было решено, что - свастика, что, де,
Пора заняться этой парочкой эН-Ка-Ве-Де.
Ванин
Х-эх, это был весёлый год,
На анекдоте анекдот.
Сел мой знакомый, врач ветеринарный
Личина сорвана с тебя, признайся, враг коварный,
Ты отравлял колхозный скот?
На стула кончике сидит мой врач дрожа:
За эти годы не было, простите, падежа.
А вам хотелось бы, чтоб был? А вам бы...
И - по зубам, и - по зубам,
Да на неделечку в подвал под вo какую лампу!
(двумя руками показывает над головой шар)
А хлебца - триста грамм.
Уснуть нельзя: уснёт - сейчас же будят...
Пишите - отравил. Колхозного верблюда.
Наглеешь, сволочь? Издеваться? Над ЧК?
И - под бока, и под бока.
Признайся, гад! Иначе
Послать тебя туда придётся,
Где девяносто девять плачут,
Один смеётся.
Пришлось признаться - парень в лоск ослаб.
Но, сохраняя мысли остроту,
Дал показание, что прививал он сап
Рогатому скоту.
И сразу - булочку ему и дополнительные щи,
Пятнадцать лет, на Север, десять однодельцу,
Прошла ежовщина, вдруг кто-то разыщи
Его потерянное дельце.
Что значит - врать по-умному!
– и ложь-то,
Она не всякого спасёт.
Додули мудрецы: болеют сапом лошади.
Но не рогатый скот!
...Так вот с ним в камере сидел один дедусь
Сермяга, лапотник, ну - Русь,
Суда не дождался, почил он в Бозе.
Чтоб следователь душеньку пустил на покаяние,
Дал показанье дед, что у себя в колхозе
Подготовлял вооружённое восстание.
Что танк имел, одиннадцать гранат
И сколько-то охотничьих двустволок,
Что цель имел - идти на Ленинград,
Насилуя дорогой комсомолок...
Военная Коллегия Верховного Суда
По двести приговоров в день пекла тогда.
Судили так: взведут бегом по лестнице два конвоира:
– Петров?
– Петров.
(А то и Петушков, попутают случайно.)
Стоят, присесть им некогда, торопятся отчаянно.
Морской порядок: свистнут - вира!
Нагрузят десять-двадцать - майна!
... А иногда бывало так:
Прислали из Челябинска несуженных этап.
На север, под Печору.
На двор их выгнали - заслушать приговоры.
Выходит лейтенант в сапожках хромовых,
За ним сержанты с папками - "дела", "дела"!..
На Тришкиных, на Мишкиных,
Мандрыкиных и Громовых