Пир стервятников

Мартин Джордж Р.Р.

Не успел Эйерон ответить Гудбразеру, мейстер снова заговорил:

— Морской Трон по праву принадлежит Теону — или Аше, если принц умер. Таков закон.

— Закон зеленых земель, — презрительно бросил Эйерон. — Что он для нас? Мы Железные Люди, сыны моря, избранники Утонувшего Бога. Ни одна женщина и ни один нечестивец не могут быть нашими правителями.

— Ну а Виктарион? — спросил Горольд. — Он командует Железным Флотом. Будет ли он претендовать на трон, Мокроголовый?

— Эурон старше… — начал было мейстер, но Эйерон утихомирил его одним взглядом. В рыбачьих деревнях и в господских замках от взгляда Мокроголового девицы падали

в обморок, а дети с визгом кидались к матерям — что уж говорить о рабе с цепью на шее.

— Эурон старше, зато Виктарион набожнее, — сказал жрец.

— Значит, между ними будет война? — спросил мейстер.

— Железные Люди не должны проливать кровь Железных Людей.

— Достойное убеждение, Мокроголовый, — вмешался Гудбразер, — но твой брат не разделяет его. Он утопил Сейвина Ботли за слова о том, что трон по праву принадлежит Теону.

— Если его утопили, крови не пролилось, — заметил Эйерон.

Лорд и мейстер переглянулись.

— Мне нужно отправить на Пайк ответ, и скоро, — сказал Гудбразер. — Дай мне совет, Мокроголовый: признавать нового короля или нет?

Я видел шторм, и его имя — Эурон Вороний Глаз, подумал Эйерон, запустив пальцы в бороду.

— Не отвечай пока ничего. Мне нужно помолиться.

— Сколько бы вы ни молились, закон от этого не изменится, — упорствовал мейстер. — Законный наследник — Теон, а следом за ним идет Аша.

— Молчать! — взревел Эйерон. — Слишком долго на островах слушали блеяние цепных мейстеров о зеленых землях и тамошних законах. Пора нам снова прислушаться к морю. Пора прислушаться к голосу бога. — Его собственный голос в дымном зале гремел так властно, что ни Горольд, ни его мейстер не осмелились возразить. Утонувший Бог со мной, подумал Эйерон. Он указывает мне путь.

Гудбразер предложил ему заночевать в замке, но жрец отказался. Он редко спал в замках, тем более так далеко от моря.

— Я обрету кров в подводных чертогах Утонувшего Бога. Мы рождены для страданий, и они придают нам силу. Мне нужен только свежий конь, чтобы доехать до Пебблтона.

Гудбразер охотно предоставил ему коня и послал своего сына Грейдона показать жрецу кратчайшую дорогу к морю. Рассвет еще не настал, когда они выехали, но крепкие кони даже в темноте ступали уверенно. Эйерон, закрыв глаза, прочел тихую молитву и вскоре начал дремать в седле.

«Урри», — промолвил он, услышав скрип ржавых дверных петель, и очнулся. Здесь нет двери, нет Урри. Топорик, летящий по воздуху, отсек Урри половину пальцев на руке в четырнадцать лет, когда он плясал боевой танец. Отец со старшими братьями тогда ушел на войну. Третья жена лорда Квеллона была урожденная Пайпер из Замка Розовой Девы, с большой мягкой грудью и карими глазами лани. Вместо того чтобы лечить Урри по-старому, огнем и морской водой, она прибегла к помощи своего мейстера, который клялся, что пришьет отрубленные пальцы назад. Он в самом деле пришил их и стал пользовать Урри своими травами да примочками. Но кисть руки омертвела, началась горячка. Пришлось мейстеру отпилить напрочь всю руку, но было уже поздно.

Лорд Квеллон так и не вернулся домой из того последнего похода — Утонувший Бог по милости своей взял его к себе в море. Вместо него вернулся молодой лорд Бейлон с братьями Эуроном и Виктарионом. Услышав о том, что случилось с Урри, Бейлон кухонным тесаком отрубил мейстеру три пальца и велел

своей мачехе пришить их. Травы с примочками помогли мейстеру не больше, чем Урри. Он умер в мучениях, а третья жена лорда Квеллона вскоре последовала за ним, родив мертвую дочь. Эйерон порадовался этому. Тот танец они плясали вместе, как подобает братьям, и топорик, искалечивший Урри, принадлежал ему.

Годы после смерти Урри он до сих пор вспоминал со стыдом. В шестнадцать лет он полагал себя мужчиной, но на деле был ходячим винным бурдюком. Он пел и плясал (хотя топора больше никогда не брал в руки), он кривлялся, насмешничал и скоморошничал. Он играл на волынке, жонглировал, скакал верхом и мог выпить больше, чем все Винчи, Ботли и половина Харло. Утонувший Бог каждому дает какой-то талант, дал и ему: Эйерон Грейджой умел пускать струю дольше и дальше всех, что доказывал на каждом пиру. Однажды он поставил свою ладью против стада коз, поспорив, что за один раз погасит этим очаг. Спор он выиграл и целый год объедался козлятиной, а ладью назвал «Золотой шторм», хотя Бейлон грозился повесить его на мачте, узнав, чем братец вознамерился украсить нос своего корабля.

«Золотой шторм» затонул у Светлого острова во время первого восстания Бейлона, перерезанный пополам мощной боевой галеей «Ярость». Станнис Баратеон заманил Виктариона в ловушку и расколотил весь Железный Флот. Но бог пощадил Эйерона и вынес его на берег. Рыбаки взяли его в плен, заковали в цепи, привели в Ланниспорт, и остаток войны он провел в подземельях Бобрового Утеса, доказывая, что кракены способны пускать струю дольше и дальше, чем львы, вепри и куры.

Тот человек теперь умер. Утонув и возродившись из моря, Эйерон стал пророком Утонувшего Бога. Ни один смертный больше не вызывает в нем страха… и ночная тьма тоже, и воспоминания, что служат душе костяком. Скрип заржавленных дверных петель… Эурон вернулся опять, но это ничего. Он теперь жрец, Мокроголовый, избранник бога.

— Неужели у нас будет война? — спросил Грейдон Гудбразер, когда солнце осветило холмы. — И брат пойдет на брата?

— Если будет на то воля Утонувшего Бога. Не может нечестивец сидеть на Морском Троне. — Вороний Глаз, само собой, без борьбы не уступит, и ни одна женщина, даже Аша, не сможет его победить. Женщины созданы для собственных битв на родильном ложе. От Теона, если он жив, тоже толку мало — мальчишка только и может, что дуться или улыбаться. В Винтерфелле он, правда, показал себя, но Вороний Глаз — не мальчик-калека. Палубы его корабля выкрашены красным, чтобы пролитая кровь не бросалась в глаза. Виктарион. Вот кто должен стать королем, иначе шторм никого не оставит в живых.

Грейдон оставил его, когда взошло солнце, — юноше предстояло сообщить о смерти короля своим родственникам в Расселине, Вороньем Шпиле и Мертвом Озере. Эйерон поехал дальше один, поднимаясь на холмы и спускаясь в долины по каменистой тропе, которая по мере приближения к морю становилась все более широкой и наезженной. В каждой деревне и в каждой усадьбе мелкого лорда он останавливался, чтобы произнести проповедь.

— Из моря мы рождены и в море вернемся, — говорил он. Его голос, глубокий, как океан, гремел, как прибой. — Штормовой Бог в гневе своем низверг Бейлона со скал, и теперь он пирует в чертогах Утонувшего Бога. Бейлон умер! — воздевая руки, вещал Эйерон. — Король умер, но он вернется! То, что мертво, умереть не может — оно лишь восстает вновь, сильнее и крепче, чем прежде. Король восстанет!