Пирамиды богов
Шрифт:
— Эти слова просто бред, — рыкнул Рамон. — Похоже твой дружок и правда, псих.
Лис ощутил, как в груди кольнуло, но не от пожирающих его плоть метастаз, а от услышанного неуважения к Джеймсу.
— Он под пытками хранил их в секрете тридцать лет. Написал своей кровью на клочке бумаги. Ты уверен, что перевел правильно?
— Можешь не сомневаться. Свое дело я знаю.
Рамон бросил ручку на стол и откинулся на спинку стула, закурив.
Лис указал на пустые бутылки из-под вина, пива и водки, разбросанные по всей квартире.
— Я вижу, как ты знаешь свое дело.
Рамон соскочил со стула.
— Это не твое дело засранец. Заметь ты пришел ко мне, а не я к тебе! Не нравится что-то? Катись отсюда! — он ткнул пальцем в дверь и пнул попавшуюся под ногу бутылку. — Я только зря потерял время.
— Это послание адресовано Раулю. Видимо, ты еще не дорос.
Рамон побелел от злости. Его скулы напряглись. Лис не сомневался, что сейчас в ход пойдут кулаки. И плевать.
Внезапно в дверь постучали. Собеседники оглядели друг друга.
Рамон попытался вымолвить что-то, но Лис отдернул, прижав палец к губам.
Он прошел к окну. На стоянке оказалось пусто. Только обрывки бумаги и пакетов на ветру проносились по асфальту. На окнах висели стальные решетки. Другого выхода, кроме входной двери здесь нет.
Стук повторился с большей силой. Все именно так как было в хостеле.
Дверной глазок отсутствовал. Лис схватил нож с кухонного стола и спрятался за холодильник.
— Кто там? — спросил Рамон.
— Полиция, — ответили за дверью.
Лис уловил нотки немецкого акцента.
— Что случилось офицер?
— Открыть дверь, у меня вопросы.
— Что я нарушил?
— У меня вопросы. Открыть дверь.
— Это не полицейский, — шепотом сказал Лис.
Рамон попятился к столу и широкими глазами посмотрел на Лиса.
— Это они?
Лис кивнул.
Рамон на цыпочках прошел в спальню и вернулся оттуда с бейсбольной битой.
— Не делай этого! — прохрипел Лис. — У него оружие!
Рамон задвинул шторы, встал за шкаф сбоку от входной двери и выключил свет. Комната погрузилась в кромешную тьму. Далее он отдернул дверную защелку.
Лис занес нож к плечу и сжал обеими руками.
Через мгновение дверь открылась пинком. Едва видимый силуэт ступил внутрь. Он двигался мелкими шагами, практически бесшумно.
Открылась соседская дверь. Хозяйка начала кричать, закашливаясь сигаретным дымом:
— Ты что тут гремишь, сука! Эй!
Прозвучал глухой выстрел. Женщина упала на пол с дыркой в голове.
Рамон выскочил из-за шкафа и со всей силы нанес удара. Бита скользнула по руке убийцы. Пистолет выскочил из поврежденного запястья. Рамон нанес еще один удар. На этот раз незнакомец увернулся, и бита воткнулась в стену. Он зашел сзади и впился твердыми пальцами Рамону в область печени. Тот протяжно закряхтел. Пальцы убийцы, будто ковш экскаватора взрыхлили его внутренние органы. Рамон выпрямился, словно оловянный солдатик. Бита выпала из рук.
Лис выскочил из убежища с занесенным лезвием. Убийца резко развернул Рамона на сто восемьдесят градусов и толкнул в его сторону. Обнявшись как влюбленные, они упали на пол. По счастливой случайности нож чуть не вонзился Рамону в живот.
Они попытались подняться. Перед лицом сверкнула вспышка. Пуля пролетела между головами и застряла в стене. Убийца промахнулся намеренно. Любое неосторожное движение и следующая пуля полетит в голову. Лис не сомневался, именно этот человек искал его в хостеле.
Несмотря на темноту, на убийце были одеты солнцезащитные очки.
В следующие несколько секунд из коридора послышись приближающиеся шаги. В проеме появилась фигура. Зажегся свет.
Первое, что заметил Лис: чистые до блеска туфли, отражающие свет, словно покрытые тонким слоем жидкости.
Убийца был похож на голодного льва, ожидавшего команды хозяина разорвать свою жертву. Молочно-белые волосы горкой лежали на лбу.
— Гюнтер, если кто пошевелиться стреляй. Но только в ноги, — сказал пожилой мужчина.
Лис подметил, что эта фраза специально была сказана для устрашения. Немцы никогда не будут говорить между собой на ломаном испанском.
Дорогой костюм угольно-черного цвета идеально сидел на пожилом мужчине, будто он в нем родился. У него был широкий подбородок, отчего лицо напоминало спелую грушу. От висков тянулись аккуратно выстриженные седые бакенбарды.
Мужчина достал из кармана белоснежный платок и накинул на ладонь. Затем подвинул стул ближе, прикоснувшись к нему через платок. Подстелив его сверху, он уселся, закинув ногу на ногу.
Рамон сжал ладони в кулаки до дрожи и упер в пол.
— Это ты. — вымолвил он. Его зубы сжались подобно стальным тискам. Лицо побелело от ненависти.
— Филипп Нойманн, очень приятно, — произнес он и вложил руку в руку, имитируя рукопожатие. — Итак, друзья мои не скрою, что я в приятном предвкушении и чувствую такой прилив сил, о котором, кажется, давно позабыл.
— Я достану тебя, клянусь.
Нойманн взглянул на Гюнтера и прищурился, словно где-то рядом играла раздражающая музыка. Убийца моментально прочитал во взгляде хозяина приказ. Гюнтер выстрелил. Пуля попала Рамону чуть ниже колена, выплеснув на пол сгустки бордовой крови.
Рамон закричал. Лис вытащил из подручного хлама залежалую кофту и приложил к ноге. Раненый подхватил спасительную ткань и надавил на кровоточащую дырку.
— Соседи вызвали полицию! Вы не успеете уйти, — сказал Лис.
— Вызвали, — согласился Нойманн. — Я отменил.
Рамон шипел сквозь зубы от ненависти и пульсирующей боли.
— Признаться, я поверил в то, что англичанин на самом деле свихнулся на лекарствах. Что я только с ним не делал все эти годы. Я видел его чаще, чем своих собственных детей и все это время он притворялся. Обвел меня вокруг пальца. Невероятная выдержка. Честно говоря, я очень расстроился, узнав что он погиб.