Пирамиды Наполеона
Шрифт:
Более беспомощной, наверное, бывает только крыса в дымоходе или пуля в стволе. Я вытянул руку, надеясь ухватиться за край свода и глотнуть воздуха, но не достал. Меня тащило ко дну, точно самоубийцу с камнем на шее. Проклиная свою судьбу, я начал срывать с себя тяжелые ожерелья, освобождать карманы от драгоценных камней и стаскивать браслеты. Сбросил и пояс, достойный царского выкупа, и ножные браслеты, стоившие целого поместья. Кольца слетели с моих пальцев, как хлебные крошки. Все эти сокровища будут утрачены навеки, если кому-то не повезет найти их на дне Нила или в брюхе убитого крокодила. Однако с каждой сброшенной побрякушкой я становился
И еще.
Долго же я избавлялся от сокровищ.
Последнее украшение соскользнуло вниз.
Запасы воздуха в моих легких совсем иссякли, уши ломило, и я ничего не видел во мраке.
Больше всего я боялся столкнуться с безжизненным телом Астизы и в отчаянии вздохнуть полной грудью, вобрав в себя нильскую водицу. И напротив, мысль о том, что она ждет меня впереди, поддерживала решимость продержаться до конца. Испытание веры!
В последний раз я уже без надежды вытянул руку вверх, готовый опять упереться в мокрый камень, и она вошла…
В пустоту!
Моя голова вынырнула на поверхность, и я с наслаждением заглотнул порцию воздуха. Его затхлость показалась мне волшебным ароматом. Вокруг по-прежнему была кромешная тьма, но я отдышался и вновь набрал полные легкие воздуха. Больно ударившись о каменный потолок, я погрузился обратно в воду и понесся дальше по этой, похоже, бесконечной, беспрерывной подземной трубе. Воздуха, воздуха, еще бы только один глоток, о господи, голова уже раскалывалась на части, невыносимо… И вдруг я словно стал невесомым, вода расступилась, а меня затягивало в пустоту. Я потрясенно вздохнул и с подведенным от ужаса животом продолжал кувыркаться в свободном падении, пока не плюхнулся в какой-то темный водоем. С плеском вынырнув на поверхность, я прищурился и обнаружил, что вновь оказался в известняковой пещере. Но я мог дышать! А самое удивительное — я что-то видел. Но как? Ах да! Свет исходил от воды в дальнем конце пещеры, там маячил слабый проблеск свободы! Я вновь погрузился в воду и изо всех сил поплыл в ту сторону.
Вскоре передо мной уже маячил берег Нила.
На отмели среди стеблей папируса и цветов лотоса лежала на спине Астиза, ее волосы раскинулись вокруг головы, точно веер, сквозь мокрые одежды просвечивало бледное тело. Неужели она погибла, утонула?
Перевернувшись, она приподнялась из воды и с улыбкой взглянула на меня.
— Ну что, боги дали тебе вздохнуть, когда ты одолел свою жадность? — поддразнила она.
Воздух стоит всех богатств Креза. Мудрый Тот несомненно обладает чувством юмора.
Мы плескались, отдыхая, на мелководье возле камышей, выставив наружу только головы, и обсуждали, что делать дальше. Ночная мгла растаяла без следа, и теплое утреннее солнце ласкало наши лица, а Каир окутался туманной дымкой. До нас еще доносились звуки стрельбы. Восставшие горожане продолжали упорно сопротивляться, а Бонапарт не менее решительно стремился подавить бунт.
— По-моему, Астиза, мне не стоит больше злоупотреблять гостеприимством Египта, — произнес я хрипловатым голосом.
— Подземный мир пирамиды закрыт навеки, и книга Тота исчезла. Больше нам здесь делать нечего. Но куда ведет затерянный след могущественного
— Вероятно, последним книгу видел три тысячи лет назад беглый израильтянин по имени Моисей. Ведь с тех пор о ней не было никаких упоминаний.
— Никаких? Однако Моисею удалось мановением руки разделить море, исцелить больных, повесив медного змия на древо, найти пищу в небесах и не раз побеседовать с Богом. Всем известно, что он стал магом. Как же обрел он такие способности? И только ли скрижали с десятью заповедями принесли евреи в том Ковчеге Завета, что помог им одержать все победы, или имелся у них и другой помощник? Почему прожили они сорок лет в пустыне и лишь потом направились в обещанную им землю? Возможно, они овладевали каким-то мастерством.
— Или никакая магия тут ни при чем, а они просто действовали как встарь: рожали да взращивали новых воинов.
— Нет. Та книга является источником знаний, которые ты и остальные ученые так стремитесь отыскать здесь. Книга Тота могла бы помочь ученым любой страны овладеть всем миром. Неужели ты думаешь, что Силано и Бонапарт не догадались об этом? Или сомневаешься в том, что они мечтают овладеть искусством магии и обрести ангельское бессмертие?
— Значит, тебе хочется провести сорок лет в пустыне, чтобы отыскать ее следы?
— В пустыню отправляться вовсе не надо. Ты же знаешь, где должна быть эта книга, не хуже вечно охотившихся за ней римлян, арабов, крестоносцев, храмовников и турок: в Иерусалиме. Там, где Соломон построил свой храм и где хранился священный Ковчег.
— А нам, следовательно, предстоит найти то, что не удалось никому из них? Этот храм раза три или четыре разрушали до основания, то вавилоняне, то римляне. А след Ковчега, если, конечно, его не уничтожили, давным-давно затерян. Все это сильно смахивает на миф о Святом Граале.
— Но нам известно, что именно мы ищем. Не Грааль, не сокровище и не Ковчег.
Вы же понимаете, как трудно спорить с женщинами. Уж если им придет в голову какая-то фантазия, то никакая сила не заставит их расстаться с ней, если только вам не удастся отвлечь их внимание. Они не понимают трудностей, не представляют себе, сколько подвохов таится на этом тернистом пути.
— Превосходная идея. Давай обдумаем ее сразу после того, как я разберусь с делами в Америке.
Философская дискуссия закончилась, когда в нескольких шагах от наших голов просвистела пуля и вода перед нами взорвалась маленьким гейзером. Стрельба не замедлила продолжиться.
Я взглянул на речной берег. На вершине песчаной дюны стояли французские солдаты из патрульного отряда и возбужденный, как олень в период гона, граф Алессандро Силано. Отправив всех своих приспешников в пирамиду смерти, сам он благоразумно решил подождать снаружи.
— Это колдуны! — заорал он. — Хватайте их!
Что за черт! Этот мерзавец, похоже, несокрушим… но, наверное, то же самое он теперь думает о нас. И он понятия не имел о том, что мы нашли или, вернее, не нашли. У Астизы еще оставался диск медальона, а я вдруг осознал, что в моем нижнем белье еще топорщится, весьма неудобно, херувим с посоха Моисея, если, конечно, то был его посох. Может, мне и удастся в конце концов выменять его на пару монет. Мы тут же нырнули в реку и быстро поплыли к каирскому берегу, заодно отдаляясь от наших преследователей благодаря сильному течению. Когда солдаты спустились в камыши, у них оставалось слишком мало шансов достать нас своими выстрелами.