Пиранья. Война олигархов
Шрифт:
«Ладно, ребятки, это мы сейчас проверим».
На первом же светофоре у него заглох мотор. Случается, знаете ли. Даже с такими надежными машинами как его «ауди».
Мазур включил «аварийку», дернул рычажок, вышел, открыл капот, поколупал ногтем, стараясь не запачкаться, свечи, пошевелил клеммы аккумулятора… Краем глаза отметил: «мазда» притормозила за перекрестком. И тронулась тут же, едва он, «починившись», проехал на зеленый…
Короче, таким нехитрым макаром он окончательно убедился, что таскаются за ним.
«Как-то не солидно это выглядит, – подумал Мазур, –
Но все же Мазур передумал. Успеется. Если это серьезный хвост, а не разовый детский сад, он объявится и потом. Ну а пока что требовалось этот хвост всего лишь на всего качественно обрубить. Не приводить же его к журналисту, подставляя парня? Мазур припарковал машину под Печерскими церквушками, вышел и пешочком направился к киоску с сувенирной продукцией. Обошел его, словно рассматривая витрины, поглядел, как там поживает «мазда». Ага, из «мазды» выбрался хлопчик в белой, словно на праздник собрался, рубашке. Потоптался на месте, закурил, да и пошел все-таки в сторону Мазура, старательно делая вид, что любуется видами – где-то там, наверху, расположена знаменитая Аскольдова могила, грех ведь не поглазеть…
«Любитель древнерусского зодчества? Сейчас ты у меня налюбуешься памятниками». Мазур скоренько двинулся к тому месту, где от экскурсионных автобусов неторопливо перемещались к собору туристические группы… И спустя минуту смешался с бодрой массой экскурсантов, ловко перебираясь от группы к группе. Ага, преследователь припустил, враз перестав изображать скучающего лорда на прогулке. Понял, засранец, что в два счета потеряет объект… Правда, поздно понял. Ему суждено было потерять объект всерьез и надолго.
Под прикрытием экскурсионных автобусов Мазур выбрался из толпы и ушел в направлении ближайшего метро. Теперь преследователь вынужден будет вернуться к своей машине, в ней они (а хлопчиков в салоне, как успел рассмотреть Мазур, двое) будут ждать, когда Мазур вернется со своих экскурсионных прогулок и сядет за руль. И каково же будет их удивление, когда сие произойдет ближе к вечеру. Или… или и вовсе не дождутся они Мазура. Что стоит последнему послать за машиной кого-нибудь из подчиненных? А касаемо машины для разъездов… Ну так у его босса чего-чего, а машин всевозможных – как грязи. Это не говоря про такси и про общественный транспорт, которым Мазур нисколько не побрезгует, не обуржуазился еще до такой степени.
Вот как раз в самый что ни на есть общественный из всех видов транспорта, а именно в метро, он и забрался – на станции «Днипро». На всякий случай проверился: несколько раз пересел из поезда в поезд, выходил из вагона за секунду до того, как захлопнутся двери, поднимался на поверхность и снова спускался в метро.
Вроде бы все чисто. Закончив свои сложные перемещения, Мазур сел в поезд, идущий до «Гидропарка».
Журналист уже прохаживался перед входом в шашлычную. Высокий, худой, чем-то неуловимо похожий на артиста старого советского кино Черкасова в молодые годы. И было в его облике нечто трагическое, надломленное. Во всяком случае, на светского репортера, завсегдатая тусовок и специалиста по модам и клубному отдыху он не походил вовсе… по крайней мере, как представлял себе этих репортеров Мазур.
– Илья?
– Да. А вы Кирилл Степанович?
– Он самый. Шашлыки будем есть или прогуляемся?
– Я бы прогулялся. Пойдемте на Днепр, не против?
Они вышли на берег Днепра, устроились чуть в стороне от общественного пляжа, присели на кем-то смастряченную из подручных материалов скамью – доску на кирпичах. Чтобы выглядеть в глазах окружающих как можно естественней, Мазур прикупил по дороге несколько банок пива. Пить и правда хотелось. Пиво было «Балтика». Как заметил Мазур, это было самое популярное пиво на незалежных просторах – несмотря на то, что называлось оно не «Сармат», «Рогань» или, допустим, «Днипро».
Пляж отсюда виден не был, лишь доносились голоса купающихся – непременные девичьи визги, детские вопли, суровые крики мамаш «Немедленно выходи, кому сказала!»
– Как, Илья, восприняли сегодняшнюю новость дня? – Мазур отодвинул банку от себя, чтоб не обрызгаться, и потянул за жестяное кольцо.
– Спокойно воспринял, без эмоций. Гражданин получил свое, и все. Точка. Случись это несколько лет назад, я бы, конечно, сильно обрадовался, возможно, закатил бы сам себе маленький праздник… А сейчас как-то не торкнуло. Видимо, уже перегорело все, быльем поросло… А позвольте спросить, – журналист вытянул себе банку из упаковки, – почему вас не интересовал живой Паленок, но заинтересовал вдруг покойный?
Мазур знал, что такой вопрос последует: все же с журналистом предстояло встречаться, не с кем-нибудь, а в них профессиональное любопытство развито ничуть не меньше, чем в женщинах и кошках любопытство природное.
– Разумеется, вы отлично понимаете, Илья, что всего я вам открыть не смогу, не имею права. Корпоративная этика, да и здравый смысл, знаете ли. В том числе и из соображений вашей, мой друг, безопасности. Насколько мне известно, вы на своей шкуре прочувствовали нехитрую истину: ступил чуть дальше, забрался чуть глубже – и увяз.
– Это уж точно, – сказал журналист и сделал внушительный глоток.
– Но поскольку мы с вами готовимся заключить своего рода деловое соглашение, в общих чертах я все же обрисую ситуацию. С помощью госчиновника Пасленка мы реализовывали одну коммерческую схему. Нас до поры не интересовал человек Пасленок, а лишь его должностное положение. И вот человек умирает. Не вникая в подробности, скажу, что у нас появились основания считать, что его смерть не носит столь уж естественный характер…