Пиранья
Шрифт:
–Живой, что ли? – спросил женский голос.
Я медленно помахал рукой. Рука отозвалась ноющими суставами.
–А есть у тебя чего? – спросили меня резким низким голосом.
–Кредитка. На ней много, – прошептал я.
–Ха. Не. Нам бы золото, да бриллианты. Прости, пассажир.
–Эй! Заберите меня!
–Да утихни, планктон. Умирай уже.
Фигура развернула скутер и умчалась дальше. От слабости и навалившейся тоски я отключился.
***
Яркий свет резанул по глазам. В рот сунули резиновый наконечник, через который полилась
солоноватая
–Привет, планктон, – сказали мне.
Я выплюнул наконечник на простыню, из трубки вылилось несколько тёмных капель, и привстал на локте. Одежды на мне не было. На кровати сидела рыжеволосая стройная девушка в камуфляжных штанах. Кружка в её руках источала аромат кофе. В углу дремал, моргая светодиодами, бочкообразный хирургический робот.
Я потянулся к кружке. Девушка погрозила пальцем, выразительно посмотрела на трубочку и с наслаждением отпила из чашки.
–Ах, превосходный кофе у вас в первом классе подают, – сказала девушка и очаровательно улыбнулась. – Выловила пару свежезамороженных пачек. Зёрна, выращенные на самом Орелане. Блеск!
–С-спасибо, – выдавил я. – Что спасли.
–Ты в следующий раз не матери нас, лады? – со смехом произнесла девушка. Когда она смеялась, её грудь туго натягивала майку. – А то обидеться можем.
Я проглотил ругательства. Девушке было лет двадцать – двадцать пять, говорила она на чистом русском. Судя по характеру мелодики и чередованию слогов, родилась на Звёздной Короне – луне газового гиганта. Английский – второй родной. Артикуляционный аппарат заметно перестроен: слово «ведь» она произнесла почти как «вед» – в английском же нет мягких согласных.
–Долго я провалялся?
–Пять часов.
–Заплачу треть того, что у меня на лицевом счёте. Выбросьте на шлюпке у любой базы Конфедерации.
Девушка усмехнулась, снова отпила кофе и ответила:
–Это решать не мне.
–Плачу вперёд, не вопрос.
–Ты пока выздоравливай. Кстати, чего умеешь?
–Я филолог, – с лёгкой запинкой ответил я. – Увлекаюсь классической литературой хиндри современной эпохи.
–Мда. Значит, филолог? А я думала, что… Ну, ничего-ничего. Будешь уран в реактор подкидывать. У нас автоподача поломалась.
Увидев сведённые брови, девушка расхохоталась.
–Я – Даша, – представилась рыжеволосая. – Это я так шучу. Кораблик у нас, конечно, не самый новый и просторный, но реактор и движки работают как атомные часы.
–А я Игорь.
Глава 2. «Пиранья».
Даша, гремя по металлическим скобам ботинками с магнитной подошвой для забортной работы, забралась на капитанскую палубу. Ба, да на этой посудине и лифта нет. Сколько же ей лет? Сто? Двести?
Следом вскарабкался я и прошёл в рубку. В сумрачном помещении висел густой фиолетовый дым с терпкой вонью драка – лёгкого наркотика-стимулятора с аграрной Кассини. Действует как десяток доз двойного экспрессо с коньяком, но проходится по сердцу наждаком. Переднюю стену занимали яркие голографические экраны с картой и системными данными.
–День добрый, – поздоровался я.
Из десяти широких кресел было занято только одно и оно было развёрнуто ко мне. Капитан хмуро взглянул на меня и ответил:
–Явился, планктон. Чем заплатишь за жизнь?
Капитан говорил по-русски со странной интонацией – определить происхождение по ней я не смог.
Я помахал рукой, разгоняя клубы сладковатого дыма. Это не помогло – я по-прежнему видел лишь косматую голову со всклокоченной бородой и тлеющий огонёк сигары.
–Полегче, – шепнула на ухо Даша, но я отмахнулся. – И добавляй сэр.
–Предлагаю сто пятьдесят тысяч кредов. И высаживай меня у первого причала Конфедерации.
Пират выдохнул в мою сторону дурманящий дым. Я закашлялся.
–Неплохо себя ценишь, – услышал я хриплый голос. – На эти деньги можно мою «Пиранью» как следует подлатать. И движок ей форсировать… Но у меня на твой счёт другие планы. Кем работаешь?
–Я филолог… Учёный. Возьмите креды. Это отличные деньги!
–Слышала? Книжный червь учит меня жить… Даже не зная моего имени. Меня зовут капитан Руперт, и обращаться ко мне следует, используя слово сэр. Ясно?
–Послушайте!
–Я тебя перевоспитаю, джентльмен. Таких, как ты, на дух не переношу. Нежитесь в метрополии и пользуетесь благами, которые за гроши дарят вам колонии, и ничего не даёте взамен. Теперь ты поработаешь на меня, пока не сочту, что с тебя хватит! Считай – попал.
–Следи за языком, мародёр!
Капитан выпрямился. Схватил меня за горло и оторвал от пола. Вместо левой руки и ноги у Руперта были металлические протезы, без киберкожи. Левый рукав рубашки был укорочен до локтя, а штанина на левой ноге – до колена.
Холодные пальцы с осязательными подушечками крепко сжимали горло. Никогда ещё я не чувствовал себя столь униженным. Всё моё представление о цивилизации рушилось.
Я захрипел и судорожно вцепился в железную руку, силясь разжать стальную хватку. Безумный взгляд зелёных глаз сверлил меня. Рыжая спутанная борода и крупный мясистый нос делали капитана похожим на средневекового разбойника. Если все колонисты такие, то они заслуживают той жизни, которой живут.
Капитан убрал сдавливающие кадык пальцы, и я рухнул на пол, держась за горло. Даша шагнула в мою сторону, но мой мучитель качнул головой, и девушка замерла.
–Что у нас с Гарри? – спросил Руперт, вернувшись в кресло. – Кажется, он вчера изволил издохнуть?
–Гарри? Ах да, сэр. Погиб, устанавливая отражатель гипердвигателя, сэр, – ответила Даша. – Фал отрезало колебанием поля, сэр.
Я встал, опершись о стену. Дышать было больно.
–Что ж. – Капитан ударил пальцем по сигаре, сбрасывая пепел на металлический ребристый пол. – Он умер не зря. Двигатель в норме. Выпиши всем завтра на ужин виски.
–Слушаюсь, сэр.
–Как ты сказал, тебя зовут, планктон?