Пират
Шрифт:
— Может, ты и прав, Хосе… — сказала красавица задумчиво.
Олег со своими наступал в авангарде и в числе первых прорвался к Панаме. Город был брошен, так сказать, наполовину: некомбатанты «штурмовали» порт в попытке к бегству, а вояки готовились отразить атаку пиратов.
Улицы были перегорожены баррикадами из мешков с мукой, усиленными стволами деревьев, бочками и прочими подручными средствами. Испанцы, прятавшиеся за импровизированными редутами, палили из ружей и аркебуз, не имея в достатке мушкетов. Была у них и артиллерия — бронзовые пушки раз за разом напускали дыму и грохоту. Правда, их ядра причиняли больше вреда домам вдоль улиц, чем пиратам, но, видимо, сама пальба поддерживала в испанцах дух сопротивления.
Пиком ожесточения стал бой на рыночной площади Пласа-Майор, но и он затух как бы сам собою.
Двумя часами позже Панама была взята. Пираты практически не понесли потерь, а самый большой ущерб испанцам принесли бездарные командиры дона Хуана Переса де Гусмана, да и сам президент, велевший взорвать порох в цитадели.
Грохнуло так, что человек сорок солдат тут же отправились на небеса, а над городом встало грибовидное облако, в темноте подсвеченное багрецом. Деревянные хибары занялись немедленно, а тушить их было некому.
Правда, пираты не слишком-то и горевали по этому поводу. Ясно же, что сокровища надо искать в каменных хоромах!
К утру разведка донесла, что от пожара не пострадали разве что сотни негритянских хижин в пригородах Пьерда-Видас и Маламбо. Но было что грабить, было — огонь не тронул здания Королевской аудиенсии и Бухгалтерии, монастыри Мерседес и Сан-Хосе, особняк де Гусмана и ещё целый ряд богатых домов.
Морган ещё вечером дал приказ не пить вина — дескать, оно отравлено, и послал людей на северный берег, к Сан-Лоренсо-де-Чагрес, с радостной вестью: Панама взята.
Двое суток пираты грабили опустевший город — добыча была знатная! Тем не менее даже юнги понимали — основные богатства уплыли от них на острова Товаго и Тавагилья, Ислас-дель-Рей и Опоке.
В это самое время галеон «Ла-Сантиссима-Тринидад», нагруженный сокровищами, уходил в океан под одним парусом, однако Морган, поглощённый дармовой выпивкой и доступными женщинами, упустил его.
Малость протрезвев, «адмирал пиратов» скомандовал:
— Догнать беглецов, улизнувших на острова, и вытрясти из них всё, до последнего реала!
Пираты и рады стараться. Хоть де Гусман и приказал сжечь все суда, паника не позволила испанцам исполнить повеление. Нашлись и барки, и паруса.
А Морган лично приказал своим людям, отправлявшимся на острова, ни в коем случае не убивать и не насиловать самых красивых женщин. Эти дамы, дескать, понадобятся для выкупа.
И «призовая команда» отправилась трясти несчастных «островитян».
Ах, как же беглецы надеялись, что лихоимцы пограбят Панаму и уйдут, позволив им вернуться на родное пепелище! Увы!
С ужасом и отчаянием они увидали паруса барок, приближавшихся к островам. Это был конец.
Донна Флора, нервно сжимавшая в руках пистолет с серебряными насечками, безропотно отдала своё оружие пиратам, поняв, что не сможет выстрелить в живого человека, даже если тот покусится на её честь и самую жизнь.
— А тебя, красотка, — грубо расхохотался предводитель, капитан Сирл, — мы пока запрём!
Содрогаясь от похотливых взглядов, донна Флора послушно спустилась в подвал, где уже плакали и молились три хорошенькие женщины.
— Что с нами будет? — стонали они наперебой. — Зачем они нас заперли здесь? О Пресвятая Дева Мария, спаси нас и помилуй!
Чувствуя опустошённость и странное равнодушие, Прекрасная Испанка опустилась без сил на бочонок с вином. Поразительно, но своего будущего она ведать не могла — туман скрывал его, как и у каждого смертного, не позволяя спорить с Провидением.
Прислушиваясь к крикам и гоготу, доносившимся с улицы, донна Флора вздрагивала, рисуя себе в воображении разные ужасы и нащупывая рукой маленький острый кинжал: она не выдержит тех терзаний, которым пираты подвергают свои жертвы. Лучше будет умереть от собственной руки…
Сутки спустя красавиц вывели наружу. Пираты, вдоволь накуролесив, возвращались на материк.
Правда, один из лихоимцев, нетвёрдо стоявший на ногах, вдруг возымел желание овладеть донной Флорой прямо на берегу, но путь ему преградил высокий мужчина в чёрном.
— Не трогать! — холодно сказал он, заступив дорогу прелюбодею.
— А если трону? — Пьяная ухмылка обнажила жёлтые зубы.
Ледяной взгляд, брошенный на него, отрезвлял не хуже ведра воды.
— Тогда ты умрёшь.
Охотник до женщин отступил, а заступник приблизился и почтительно поклонился, снимая шляпу перед дамами.
— Есть ли среди вас та, кто зовётся донной Флорой?
— Это я, — робко призналась Прекрасная Испанка.
— Здравствуйте, Шочитль, — сказал заступник с улыбкой.
Девушка сильно вздрогнула.
— К-как? Откуда вы… Я…
— Не узнаёте? Меня зовут капитан Драй. Олег Драй. Или Сухов, как вам будет угодно.
Донна Флора мучительно покраснела.
— Я вас не различала в своих… видениях, — промолвила она. — Вы были для меня как тень…
Посмотрев капитану Драю в глаза, девушка замерла. Этот взгляд… В нём плескалась ирония и печаль. Так не мог смотреть молодой человек, а лишь пожилой, на плечи которого давит груз памяти и опыта жизни.
— Когда вы родились, Шочитль? — негромко спросил Олег.
Флора ощутила, как напрягся её защитник, но впала в недоумение: при чём тут её возраст?
— В одна тысяча шестьсот сорок шестом году от Рождества Христова, — честно призналась она.
Капитан Драй вздрогнул.
— Правда? — пробормотал он.