Пиратская угроза
Шрифт:
— Ясно… Но ты можешь мне написать, и я прилечу к тебе, где бы ты ни был.
— Э-э… вариант в общем-то хороший, и деньги не проблема, в конце концов на что мне их тратить, как не на свою женщину… Но все же удобно ли это тебе? Работа то да сё?
— Удобно! И никаких проблем.
— Тогда решено, — кивнул Каин.
— Отлично. А теперь пошли в воду, не то еще немного — и мы самовоспламенимся!
Их действительно изрядно припекло жарким солнцем Мексиша, и парочка с разбегу кинулась в прибой.
70
Пробыв на Мексише
Пока проходила отработка взаимодействия пилотов в составе новых звеньев, притирка, отработка и изобретение новых тактических маневров, Каин Иннокент размышлял над тем, как же ему пробиться наверх. Как сделать так, чтобы его заметили и возвысили? Это откроет ему доступ к информации, за которую можно будет откупиться от Закона, уйти из пиратов и зажить нормальной жизнью с… Ларой.
Но, увы, в голову ничего не приходило. А она уже буквально начинала пухнуть от бесплодных размышлений, так что приходилось отвлекаться посиделками с Болтом, Факелом и новичками. Играя в карты, они понемногу надирались.
Глядя на новичков, Иннокент удивлялся. Парадоксально, но бойня с кораблями Флота Конфедерации не то что не уменьшила приток желающих встать на кривую дорожку, но наоборот, даже увеличила его.
— Слушайте, парни, а на кой хрен вас вообще в пираты понесло, а? — спросил Каин.
— Но ты же ведь тоже здесь, — отметил молодой пилот с позывным Лягушка.
— Я другое дело… у меня просто не было выбора. Или в пираты, или в тюрьму… и сидеть долго, убийство как-никак. Остальные здесь тоже не из любви к разбойной жизни. Болт вот за изнасилование…
— Я ее не трогал…
— Все так говорят, — под смех товарищей отмахнулся Каин. — Факел вообще дурной: на учениях расстрелял товарища реальными снарядами… Специально, не по ошибке.
— Сволочь потому что, достал меня, сил не было, — буркнул Факел, кивая головой.
— А вы-то сами поперлись, так сказать, из любви к искусству… За яйца вас никто не тянул. Вот ты, Лягушка, зачем записался в пиратскую братию?
— Не знаю, — пожал плечами молодой летчик.
— А я тебе скажу… Ты — дурак. Насмотрелся фильмов о пиратах и тоже решил им стать… пиратская романтика. Вам нравится ощущать себя частью чего-то большого и сильного, ты как будто сам при этом становишься больше и сильнее. Так?
Пьяный кивок Лягушки показал, что Иннокент в целом прав.
— Я все же удивляюсь вам. Где ваши мозги? В каком месте они находятся? В заднице или они вообще отсутствуют напрочь?
— Ну чё ты пристал, Ригель?
— Мне это просто непонятно… Ну стали вы частью величия и силы, а вы думали, ради чего все это величие и сила? Ведь сражаться и умирать ради того, чтобы чувствовать себя большим и сильным глупо… нужна какая-то цель.
— А разве ее нет?
— В том-то и хреновина, что ее никто не может разгадать, — усмехнулся Каин. — Мы сражаемся именно ради накопления мышечной массы и накачки силы. А вот на что ее будет употреблять Мозг, никто не знает.
Пилоты старые и молодые помолчали, обдумывая эти слова. И Каин продолжил:
— Ну ладно молодежь… у них мозги в недоразвитом состоянии, но «старики», коим уже за тридцать, а то и сорок лет?
Иннокент повернулся к единственному в их эскадрилье такому старичку-новичку сорокалетнего возраста, с позывным Бульдог.
— Бульдог, неужели для тебя это просто возможность хорошо заработать? Развеяться? Почувствовать себя молодым?
— Ты даже не представляешь, почему ты прав, Ригель, — после долгой паузы ответил Бульдог. — Верны все три причины… Скажу так, мне до фонаря, что там придумал этот пиратский Мозг, какие цели ставит, но побыв пилотом, почувствовав вкус к полету, на земле адаптироваться трудно. Манит… Нужен адреналин, а где его взять на земле? Все, что ты сможешь получить, — это суррогат. Это как невозможность ощутить всю полноту любви с проституткой на час… Работа — дом, работа — дом… вокруг серость бытия, от которой удавиться можно, и ведь давятся. А я предпочел летать, как появилась реальная возможность.
— Чего в охранники не пошел?
— По здоровью не прошел. Из-за этого меня, собственно, в свое время и уволили…
— Ну долго еще трепаться о вечном будете? — недовольно проворчал Факел, намекая на то, что игра стоит. — Поднимаю на десять. Вскрываемся?
Никто не успел принять окончательного решения, уткнувшись в карты и взвешивая свои шансы на успех, потому как по громкой связи послышался голос самого бригадира Оникса:
— Всем немедленно общий сбор, явиться на стыковочную палубу.
Бригадир редко когда выходил в эфир лично, так что ни у кого даже в мыслях не возникло медлить. Побросав карты и разобрав свои ставки, пилоты двинулись на верхнюю палубу, где обычно стыковались шаттлы.
Народ валил толпой, пилоты, абордажники, механики и члены экипажа. Никто не мог понять, что такое стряслось, и спрашивали друг у друга, но это мало проясняло ситуацию. Слышались мнения, что подобных общих сборов вообще отродясь не было.
На шлюзовой палубе оказалось довольно тесно, помещение не было рассчитано на единовременное присутствие двух сотен человек, но никто не роптал. На небольшом возвышении, у шлюзовой камеры, под большим экраном, где при необходимости можно было визуально проследить процесс стыковки, стояли Оникс, два его охранника, Обер и еще два охранника держали до крови избитого человека, поставив его на колени.
Толпа зашумела, но стоило бригадиру поднять руку, и все замолчали.
— Я собрал вас, чтобы предъявить вам человека, из-за которого мы все подверглись большой опасности обнаружения силами Конфедерации, — сказал Оникс. — Он тайно пронес и установил на борт нашего корабля маяк.
Абордажники недоверчиво зашушукались. Обвиняемый был одним из них, более того, командиром второй абордажной группы. А командирами просто так не становятся, не назначаются, как у тех же пилотов, это право надо заслужить.