Пираты фюрера
Шрифт:
Борясь с волнами, Гедде увидел сигнальный огонь спасательного плотика, мигавший в темноте совсем близко от него. На плоту находились какой–то молодой офицер и несколько матросов. Подплыв поближе, Гедде услышал слова старой морской песни: «На могилах моряков не растут цветы…» Он до сих пор не может точно сказать, действительно ли матросы на плоту пели эту песню или она звучала у него в голове. Но зато он вполне ясно услышал чьи–то крики:
— Здесь командир! Он плавает около корабля! Ему долго не продержаться без спасательного жилета!
Гедде знал, что командир был последним, кто покинул корабль. Вернее, он оказался последним, кто еще сумел покинуть погибающий
Многие, очень многие не смогли даже выбраться на верхнюю палубу: экипажи боевых погребов, кочегары и машинисты, а также почти все те моряки, чьи боевые посты находились под броневой палубой.
Снова через снежный буран с градом Гедде услышал чей–то крик:
— Спасите старпома! Он не может больше держаться на воде!
Какой–то матрос, плывший вблизи Гедде, что–то крикнул ему. Ему пришлось повторить это раз или два, прежде чем до Гедде дошел смысл сказанных слов: «Командир и старпом отдали спасательные жилеты матросам».
Гедде находился теперь метрах в двухстах от лежащего на правом борту «Шарнхорста». Зев дымовой трубы смотрел на него, как вход в какой–то страшный тоннель. Главстаршина был удивлен, что корабль еще держится на воде. Гедде даже слышал глухой шум турбин, еще работавших в недрах линкора.
Из пробоин «Шарнхорста» хлестал мазут, покрывший море вокруг него тугой маслянистой пленкой, поверх которой плясали на волнах сотни голов. Мазут жег лицо, разъедал глаза, вызывал приступы страшной рвоты. Захлебнувшись мазутом, люди десятками шли на дно.
К счастью, штормовые волны быстро поглощали и уносили мазут дальше.
В это самое время старший матрос Штрэтер видел, как «Шарнхорст» перевернулся и ушел под воду носом вперед. Все его три винта еще работали с большой скоростью.
Гедде больше не пытался доплыть до плота, который плясал на волнах недалеко от него. На плоту уже находилось человек двадцать, а еще больше держались за него, находясь в воде, почти его утопив. Видя это, Гедде поплыл в сторону, где плавали деревянные доски и бревна, используемые в борьбе за живучесть для крепления переборок и заделки пробоин. Через несколько минут главстаршине удалось ухватиться за какое–то бревно и немного передохнуть, отдавшись на волю волн. Взглянув в сторону корабля, Гедде увидел, что «Шарнхорст» еще плавает килем вверх, напоминая гигантскую черепаху. На днище корабля Гедде заметил множество людей, но еще больше плавало вокруг него.
Между тем Гедде начал уже цепенеть от холода. Он не чувствовал ног и ощущал, как немеет все тело. Мимо проплывали небольшие льдины, а снег и град из–за сильного ветра летели почти параллельно поверхности моря.
Силы покидали Гедде. Он уже был не в состоянии держаться за бревно одеревеневшими руками, когда тускнеющим сознанием увидел плот, на котором находились старшина Ион Меркель и еще трое. Меркелю удалось выбраться на днище линкора, откуда он увидел пустой плотик. Бросившись снова в воду, он забрался на этот плот и помог это сделать еще троим. Собрав последние силы, Гедде удалось доплыть до плотика. Он был уже наполовину парализован, когда Меркель втащил его на плот, и, хотя тело Гедде находилось на плоту, его ноги бессильно свисали в воду. У Гедде еще хватило сил повернуть голову в сторону корабля. Из воды торчала только корма «Шарнхорста», быстро уходящая в темную полярную бездну.
Взрывы осветительных снарядов постепенно прекратились, кромешная тьма сгустилась над местом гибели линкора. Небольшие группы моряков на нескольких плотах с трудом различали друг друга, а тех, кто находился в воде, не было видно совсем. Старшина Меркель помог забраться на плот еще одному молодому матросу, который вынужден был покинуть другой плот из–за его перегрузки.
Все находившиеся на плоту уже плохо соображали, не могли шевелить ни руками, ни ногами, тупо ожидая конца. Примерно полтора часа их носило по волнам, захлестывая плот. Тесно прижавшись и вцепившись друг в друга, они взлетали вместе с плотом на гребень волны, получая очередную ледяную ванну, затем падали вниз, где их снова накрывало волной. Гедде не понимал, почему их не смывает с плота.
Из общего оцепенения их вывела орудийная вспышка, сверкнувшая совсем неподалеку. Из кромешной темноты начало стрелять какое–то орудие, и снаряды со свистом полетели над их головами. Первая мысль была, что огонь ведется именно по ним. В темном небе раздался глухой звук взрыва, и море осветилось розовым заревом. Это были осветительные снаряды. А через минуту тьму прорезали слепяще–белые лучи прожекторов.
Еще какое–то время измученные люди на плоту думали, что будут обстреляны, но вскоре убедились в своей ошибке. Луч прожектора с какого–то большого корабля осветил плот. Взорвался еще один осветительный снаряд, и моряки с «Шарнхорста» увидели два эсминца, направлявшиеся к их плоту. Затем один из эсминцев отвернул в сторону, но другой, осторожно маневрируя, приблизился к плоту. Гедде, снова пришедший полностью в сознание, отметил, с каким искусством, несмотря на штормовое море, корабль был подведен к плоту.
Эсминец развернулся правым бортом так, что ветер сразу же прибил к нему плот, после чего за борт была вывалена погрузочная сеть, а на плот брошены спасательные концы.
Одного за другим немецких моряков подняли на борт эсминца.
У Гедде не хватило сил завязать конец беседочным узлом или хотя бы ухватиться за него онемевшими пальцами. Четыре раза он срывался с конца и падал обратно в воду. В пятый раз брошенный конец попал ему прямо в рот. В отчаянии главстаршина вцепился в него зубами и таким образом был подтянут до уровня палубы. Затем несколько сильных рук поймали Гедде за воротник робы и перетащили за леера.
Корабль оказался английским эсминцем «Скорпион». Он подобрал из воды тридцать моряков с «Шарнхорста». Еще шесть человек спас эсминец «Мэтчлис». Это были все, кого удалось спасти из экипажа в тысяча девятьсот восемьдесят шесть человек!
Английские моряки отнеслись к пленным сочувственно, чтобы не сказать сердечно. С немецких моряков была сразу же снята их обледенелая, пропитанная мазутом форма, которую выбросили за борт, переодев их в сухую, теплую одежду. Им выдали по стакану рома и накормили горячей пищей. Пленные узнали, что эсминец направляется в Мурманск в составе охранения конвоя.
Старший матрос Штрэтер с шестью другими моряками был снят с их плота также эсминцем «Скорпион».
На следующее утро, 27 декабря, пленные, по одному, были допрошены старшим офицером «Скорпиона». Они назвали свои имена и звания. Старшим в чине среди спасенных оказался старшина Гедде. Его допрашивали дольше всех, но на большинство вопросов он отказался отвечать.
Во второй половине того же дня «Скорпион» встал на якорь на рейде Мурманска. Через полчаса пленным приказали построиться на верхней палубе, где им выдали специальные бушлаты для военнопленных. К борту эсминца подошел русский буксир, на котором пленные под конвоем британских морских пехотинцев и русских моряков были куда–то направлены. Немцы с тревогой переглядывались. Не выдают ли их англичане русским? Может быть, лучше выброситься за борт?