Пираты Гора

Норман Джон

— Совет еще вынесет свое решение по этому вопросу, — ответил я.

В глазах капитана появилась легкая усмешка.

— Ну что ж, это правильно, — сказал он.

Я жестом приказал двум рабам повернуть лебедку дыбы еще на один оборот. Снова раздался скрип дерева, и защелка опустилась за очередным зубцом колеса. Вздетый на дыбе человек с растягиваемыми руками и ногами уже мог только хрипеть и выражал боль лишь одними глазами. Поворот колеса еще на один зубец — и его конечности выскочат из суставов.

—

Что удалось узнать? — поинтересовался я у писца, стоявшего рядом с дыбой с вощеной дощечкой и палочкой для письма.

— Ничего нового. Говорит то же, что и другие. Утверждает, что их наняли люди Генриса Севариуса. Кто-то из них должен был убивать капитанов, а кто-то поджигать причалы и Арсенал, — писец поднял на меня глаза. — Предполагалось, что сегодня ночью Генрис Севариус станет единственным убаром Порт-Кара и каждый из его людей получит по слитку золота.

— А как насчет Тироса и Коса? Писец ответил недоуменным взглядом.

— Никто из них ни словом не обмолвился о каких-либо островах, — сказал он.

Это взбесило меня: слишком маловероятно, чтобы заговор был делом рук только одного из пяти убаров Порт-Кара. Я ожидал, что в течение этого дня или по крайней мере ночью получу сообщение о приближении флотилии Тироса и Коса. Могло ли быть так, в который раз спрашивал я себя, чтобы попытка переворота обходилась без поддержки со стороны сил этих двух островов? Мне казалось это просто невероятным.

— Что ты знаешь об участии в перевороте Тироса и Коса? — спросил я у негодяя, висевшего на дыбе. Это был один из арбалетчиков, прятавшихся у выхода из здания городского Совета и стрелявших в выбегавших из зала заседаний ничего не подозревающих капитанов.

Глаза у этого молодца выкатывались наружу, на лбу от напряжения набухли багровеющие жилы, ноги и руки стали белыми, кожа на суставах лопнула и сочилась кровью.

— Севариус, — едва слышно бормотал он. — Севариус.

— Кос и Тирос должны были напасть? — повторил я.

— Да! Да! — пробормотал он.

— А Ко-ро-ба, Ар, Тентис, Тария, Тор?

— Да, да!

— И Телетус, Табор, Сканьяр?

— Да, да, они тоже!

— Фарнациум, Халнес, Асферикс, Янда, Анан-го, Ханджер и Скинджер? — перечислял я все известные мне географические названия. — Лудиус, Хельмутспорт, Шенди, Бази?

— Да, да! — завыл человек на дыбе. — Они все, все собирались напасть!

— И Порт-Кар?

— Да, и Порт-Кар, — перешел он на нечленораздельный вопль. — Порт-Кар тоже!

Я с отвращением махнул рукой рабам, и они вытащили из лебедок удерживающие штифты.

Цепи загрохотали, колеса вернулись в исходное положение, натяжение веревок ослабло, и существо на дыбе начало что-то бессвязно бормотать, захлебываясь смехом и слезами.

Еще до

того, как рабы сняли его с дыбы, человек потерял сознание.

— Вряд ли из него можно еще что-то вытянуть, — произнес кто-то у меня за спиной голосом ларла.

Я обернулся.

На меня смотрело хорошо известное в Порт-Каре, всегда хранящее бесстрастное выражение лицо.

— Тебя не было сегодня на дневном заседании Совета, — сказал я.

— Не было, — согласился он.

Сонные глаза человека разглядывали меня с какой-то животной бесцеремонностью.

Это был крупный мужчина. Левое плечо его украшали две веревочные петли — символ Порт-Кара; обычно его носят только за пределами города. Плащ его был грубошерстным с капюшоном, откинутым назад. Широкое лицо его, испещренное частыми, глубокими морщинами, как у многих жителей Порт-Кара, носило на себе многочисленные следы близкого знакомства с Тассой, — было покрыто плотным загаром, просоленным и задубевшим на ветрах. Голову его облепляли редкие седые волосы, в ушах покачивались тонкие золотые серьги.

Если бы ларл мог превратиться в человека и сохранить при этом все свои инстинкты, ловкость, хитрость и жестокость, я думаю, он был бы очень похож на Самоса, первого из работорговцев Порт-Кара.

— Я приветствую благородного Самоса, — поздоровался я.

— Мое почтение, — ответил он.

И тут мне пришло в голову, что этот человек никак не мог находиться на службе у Царствующих Жрецов. Я вдруг с дрожью в сердце осознал, что он мог служить только Другим, являться доверенным лицом только живущих в своих далеких стальных мирах тех, Других, что с беспощадной настойчивостью борются за разрушение этого мира и уничтожение Земли!

Самос неторопливо огляделся, осматривая дыбы, на многих из которых еще висели пленники.

Свет факелов отбрасывал на стены подвала мрачные, таинственные тени.

— Кос и Тирос замешаны в попытке переворота? — спросил он.

— Эти люди признают все, что мы спрашиваем, — сухо ответил я.

— Но доказательств тому нет?

— Нет.

— И все же я склонен подозревать Кос и Тирос в соучастии.

— Я тоже.

— Но эти марионетки, — Самос кивнул на распятых на дыбе пленников, — ничего об этом не знают?

— Похоже, что так.

— А ты бы открыл свои планы подобным ничтожествам?

— Нет.

Он удовлетворенно кивнул, отвернулся и вдруг, бросил мне через плечо:

— Ты тот, кто называет себя Боском, не так ли?

— Да, это я.

— Тебя можно поздравить: сегодня ты командовал всем Советом и сослужил ему хорошую службу.

Я не ответил. Он снова повернулся ко мне лицом.

— А ты знаешь, кто является старшим капитаном Совета? — спросил он.