Пираты в Сомали. Повстанец

Птица Алексей

Площадка перед палатками медленно наполнялась другими, пока незнакомыми нам неграми. Эти оказались из соседнего клана дир, но только не исса, а гадабурси. Были и из биймал, и из ещё множества других мелких племён и кланов. С каждого клана, что называется, по нитке… По чёрной, иногда коричневой, но больше чёрной живой душе.

Всех новобранцев военно-полевого лагеря привели на что-то типа плаца и, выстроив кое-как, начали объяснять, кто мы такие и ради чего сюда прибыли.

Говорил это одетый в неизвестную мне форму негр. Правда, на коренного африканца он походил мало, чувствовалось: есть в нём какая-то примесь. К тому же, говорил

он по-испански, что нетипично для Африки. Его переводили целых два переводчика: каждый на разные наречия. В конце концов, я догадался, что это был кубинец.

— Товарищи! Всех вас призвали защищать свободу и честь сомалийского народа! Сомали в опасности! Ваш нынешний глава Высшего революционного совета генерал Мохаммед Сиад Барре предал революцию и напал на дружественную ему и Советскому Союзу Эфиопию! Он попрал идеи социализма ради жажды собственной власти. Капиталистические устремления предателя социализма дезертир умело маскировал с целью захвата провинции Огаден. Он не прошёл проверку социалистических принципов мира и напал на своего союзника по коммунизму. Вероломное нападение на провинцию Огаден Социалистической республики Эфиопия ничем не оправдано, кроме захватнической политики капитализма, которой отступник продал свою душу. Но Барре жестоко просчитался. Все его войска выкинуты с территории Огаден! Однако он всё ещё не оставил своих захватнических планов. Чтобы остановить предателя, формируются отряды Сомалийского национального движения, что будут бороться с военной хунтой Сиада Барре. И вы станете первыми солдатами этих отрядов. Вам выдадут оружие, обучат диверсионной борьбе и будут снабжать всем необходимым. Слава Сомали!

— Сомали слава! — гаркнули негры в ответ.

Никто из них ничего не понял, да и перевод оставлял желать лучшего. Я промолчал, только для вида рот открыл. Мне эта Сомали до Сомали… Впрочем, выбора пока у меня особого не было. Хотя тут всё на воде вилами написано. А вообще, негры не сильно любят воевать, а уж тем более кочевники. Кочевники да горцы больше любят грабить и нападать исподтишка. Я это знал и, возможно, кубинец тоже. Но он играл свою роль, а я играл свою.

— Меня зовут Хосе Барейра Эспандол, я майор доблестных кубинских войск и назначен быть главным среди всех инструкторов, что будут вас обучать в этом лагере. Вон у той палатки есть щит, на нём будет вывешен распорядок дня и расписаны все занятия на арабском и итальянском. Кто умеет читать и писать?

Моя рука дёрнулась, но условный рефлекс был быстренько подавлен железной волей. А незачем им знать, что я умею читать и писать по-арабски, а итальянский на слух различаю, хоть и не читаю. Но никто так и не поднял руку. В Африке и в двадцать первом-то веке с грамотностью не ахти, так что, неудивительно. Откуда скотоводам знать грамоту, это, может, в Могадишо или других, менее крупных городах её знали, а кочевые племена бродили во тьме неведенья.

— Так, я понял, — продолжил кубинец. — Но всё равно, все вы с этого момента солдаты революции. Военная хунта генерала Барре будет свержена, а он сам осуждён революционным трибуналом, знайте это. Куба всегда будет стоять на страже интересов социализма.

На этом его торжественная речь закончилась. Майор обвёл всех глазами, повсюду натыкаясь на бессмысленные взгляды ничего не понимающих негров. Вещал бы он не о социалистической свободе и равенстве, а о еде и деньгах, оружии и негритянках, тогда всё было бы намного проще и понятнее,

но майор говорил то, что умел.

После окончания речи майора все зашевелились и закричали на разных наречиях, одобряя его слова. Ещё бы, а то можно и без вечерней баланды остаться. Я тоже промычал своё одобрение. А как же без этого? Я же теперь тоже солдат революционной армии! Мне отныне полагается только помалкивать, радоваться любому командирскому решению, строго и беспрекословно выполнять его. Вот я и одобрял.

Генерал-майор Мохаммед Сиад Барре.

На этом речь майора завершилась, нас всех разбили по группам и отправили на занятия. На них мы прыгали, бегали, швыряли камни на дальность и точность, но оружие в руки нам так и не дали.

В лагере были и другие инструкторы, один из которых оказался русским. Приехал он гораздо позже, чем остальные, и с нами практически не пересекался. Ему отобрали людей в отдельный отряд, с которым он и занимался минным делом, я в этот отряд не попал и не стремился к этому. Пусть минами занимаются другие, а меня больше интересовала техника и пулемёты.

Неделю мы бегали, как жирафы по саванне, пока, наконец, нам не выдали автоматы. А накануне случилась драка…

Дело в том, что нас всех из клана исса (видимо для простоты общения) заселили в одну палатку, и тут же стала вырисовываться определённая иерархия. Ну, как и везде: шестёрки, бравые пацаны, паханы. Здесь всё решала иерархия клана, и то, что я уже умел многое и быстро во всём разбирался, не понравилось нашему главарю-самовыдвиженцу. Никто его не выбирал, он сам назначил себя на это место.

Началось всё, как и всегда: с безобидных просьб-приказов.

— Эй, Башир, сходи за водой, пить хочется.

Я лениво посмотрел на чернокожего «пахана».

— Мне тоже, может, сначала ты сходишь, а потом и я сбегаю?

Тот опешил.

— Эй, ты что, не слушаешь, что тебе Мгала сказал? — тут же поддержал его шестёрка Мвенге.

Ни слова не говоря, я подошёл к Мвенге и пнул его ногой в живот. Негр упал, корчась от боли, и тут же получил ногой в лицо.

— Забыл тебя спросить, Мвенге! Мы не в нашем клане, мы здесь все одинаковые, мы все солдаты! — проорал я ему прямо в лицо, игнорируя Мгалу.

Тот молча смотрел, как мычит на земляном полу Мвенге, и не решался мне возразить. Рядом никого не было, и Мгала на время отстал от меня. Но, как я и думал, на этом он не успокоился и вскоре предпринял вторую попытку.

— Нам нужно держаться всем вместе, а мы не слушаем старших, — на обеде сказал он громко для всех. — Башир, принеси мне ещё лепёшек, их раздают на кухне тем, кто голоден, я уже договорился.

— Мвенге сходит, да Мвенге?

Мвенге с испугом посмотрел сначала на меня, а потом на Мгалу, не зная кого бояться больше. Наконец, он решил, что бояться стоит больше Мгалу и ответил.

— Я не пойду, иди сам или вот пусть сходит Нгани.

— Ну, пусть сходит Нгани, мне лично всё равно, я не голоден, — и я продолжил обедать.

— Ты почему меня не слушаешь, Башир? Я самый старший среди вас и самый уважаемый.

— Кто тебе это сказал, Мгалу?

— Это сказал совет старейшин.

— Здесь нет ни одного старейшины, и мы все солдаты повстанческой армии, если ты этого ещё не понял, Мгалу, а значит, бегай сам за лепёшками. Когда ты будешь лучше всех воевать или станешь умнее меня, тогда я и буду бегать для тебя за лепёшками, но пока до этого очень далеко.