Пираты. Тетралогия
Шрифт:
Когда мы отплывали с Эспаньолы, рабы стояли по пояс в воде и умоляли взять их с собой. Но наши каноэ и без того были перегружены добычей. Странно — чего ждали эти люди, трое черных и один белый? Что мы примем их в Береговое Братство как равных? Все, что могло их ожидать, — продажа пиратам, которые, в свою очередь перепродав рабов с выгодой, нашли бы им нового хозяина где-нибудь на Кубе или в Панаме. Может быть, их это устраивало? Я смотрел на них и гладил свое привезенное торговцем из Франции длинноствольное ружье. Оно было единственным, что отличало меня от этих рабов. Вот тогда, наверное, я и начал понемногу понимать, что не смерть страшна, а рабство, и что не бедность делает человека рабом, а отсутствие оружия. И еще начал понимать, что ни купленная плантация, ни даже корабль с сорока пушками
Прошли годы. Я побывал в нескольких экспедициях, но настоящей удачи мне не досталось. Я разочаровался в жизни моряка: слишком долгие плавания, совершенно однообразный, но тяжелый труд, а свобода слишком ограничена пиратским кодексом и бортами корабля. Я предпочел остаться буканьером — со мной охотно заключали контракты на поставку провизии даже такие знаменитые капитаны, как Ван Дер Вельде. Но все чаще сердце сжимала тоска. Мне нужно, очень нужно было вырваться из этого круга… Нужен был какой-то шанс. Конечно же, я связывал его с каким-нибудь богатым кладом или легендой о золотой индейской пирамиде в сельве. И судьба мне такой шанс предоставила — на одном из островов, ожидая пиратов, мы увидели самый настоящий галеон и конкистадоров, которых наши края не видели уже полтора века. Я узнал о сокровищах, собранных тамплиерами, и более того, я узнал о силах, которые сильнее человеческих. Мне стало ясно: вот он, шанс зажить настоящей жизнью, сыграть в действительно серьезную игру, где я буду сам себе капитаном.
Я отправился в Европу и нашел старинные документы, с помощью которых можно было добраться до далекого острова Демона. В последний момент дорогу мне перебежала женщина. О, как я проклинал Моник! Тогда мне казалось, что я встретил ее на беду, что если бы не она — я получил бы все, о чем мечтал. Прошло немало времени, прежде чем я понял, что все куда сложнее. Прозрачные — то ли люди, то ли неведомые существа, что приходят то во сне, а то наяву — вот истинные хозяева мира. С помощью волшебных предметов они играют самыми могущественными королями, самыми смелыми и сильными людьми. И что толку в огромном количестве золота, которое собрали тамплиеры в своем Храме? Они лишь думали, что строят свой Храм, а строили-то чужой, по неведомому им самим плану. Люди не хозяева миру, в котором живут! Осознание этого факта мучило меня все сильнее. Я даже простил Моник, причинившую мне и другим столько зла — она сама оказалась просто игрушкой в руках Прозрачных!
Хотя поначалу я едва не поддался. Какого француза не коробит английское засилье на морях? И когда Прозрачный, что смог показываться мне после того, как я завладел лягушкой — надо признать, чрезвычайно полезным предметом! — когда этот то ли ангел, то ли дьявол предложил мне изменить историю одним выстрелом, я заколебался. Нет пирата Френсиса Дрейка — и вся добыча достается пирату Гийому Ле Тетю. Такой пустяк! Но Британия лишается своего величайшего мореплавателя, а Франция, по словам Прозрачного, получает. Мне это показалось чертовски забавным! Но что-то подсказывало: Клод, не торопись играть в игру, правил которой ты не знаешь. Обстоятельства сложились так, что план и не удалось привести в исполнение. Внешне все выглядело так, будто мне помешал упрямый шотландский мальчишка Джон, патриот Британии. Но как бы я ни злился на него, существовала и другая, высшая правда: Прозрачные враждуют меж собой, и те, кто ставил на Дрейка, одолели тех, кто ставил на Ле Тетю. И что, спрашивается, мне или Джону проку от такой игры?
Меж тем чужая игра затягивала нас в себя, словно водоворот. И мне это начало нравиться. Я больше не хотел золота, я хотел познать истину: что происходит? На чьей стороне сражаться? Но, перемещаясь во времени, соглашаясь и споря с Прозрачными, мы были все так же далеки от разгадки. Сумасшедший фанатик странных идей всеобщего братства, полковник Мауриций Беневский, тоже оказался пешкой в чужой партии. Пешкой, которая так и не прошла в ферзи. Расставшись с ним и осознав, что находимся в 1771 году, теперь — больше чем на сто лет впереди нашего собственного времени, мы просто не знали, что делать. Корабли тут должны быть быстроходнее «Ла Навидад» и лучше вооружены, до острова Демона — многие месяцы пути. Команду веселило золото, что едва не проламывало наш трюм, но меня терзало смутное предчувствие, что нас не оставят в покое. Взять хотя бы те самые волшебные предметы. Для Прозрачных это большая ценность, не говоря уже о тех людях, которыми они манипулируют. Но дни тянулись, ничего не происходило, и меня совершенно заела печаль. Тем более что наша капитан Кристин, питавшая ко мне мало мной заслуженные добрые чувства, решила меня опекать. Выразилось это в требовании прекратить пить. О, я бы с радостью! Вот только как еще избавиться от мысли, что игра Прозрачных так и останется тайной для меня, а значит, жизнь никогда не будет иметь настоящего вкуса…
В таком настроении я и отпросился на берег поохотиться, когда мы пристали для пополнения запасов пресной воды. Со мной попросилась и бедняжка Моник — последнее время ей приходилось нелегко, и я-то понимал, почему. Иногда беременность сопряжена с множеством специфических недомоганий… Я уговорил Кристин отпустить ее, хотя бы погулять по твердой земле. И, конечно же, капитан наградила меня негодующим взглядом. Девочка никогда не простит Моник гибели отца. Я прекрасно понимал ее, но Кристин не могла осознать того факта, что, убив Отто, она уже отомстила. Той, былой, никогда не унывающей и чрезвычайно опасной стервы Моник мы уже больше никогда не увидим. Что, впрочем, не значит, что змея совсем потеряла ядовитые зубы. Что ж, это было лишним поводом убрать ее с «Ла Навидад» на время моего отсутствия.
Для начала я с группой матросов осмотрел остров. Как мы и предполагали, он оказался необитаем. Пираты занялись наполнением бочонков, Моник осталась возле шлюпки, а я отправился пострелять птиц — солонина надоела до смерти. Рука моя, так сильно изуродованная Моник, заживала лучше и быстрее, чем я ожидал, а славный мушкет, хоть и уступал доброму буканьерскому ружью, все же был недурным оружием для охоты. Птиц я уже видел во время нашего первого подъема в скалы и теперь пошел целенаправленно, чуть ли не насвистывая. Конечно, прыганье по скалам к насвистыванию мало располагает, но я буканьер с Тортуги, меня такими местами не удивить. И все же я, конечно, не свистел — ровно до тех пор, пока, протиснувшись через очередную узкую расщелину, не увидел перед собой группу вооруженных людей, целившихся в меня из мушкетов. Впереди стоял Басим Смертоносный собственной персоной, глядя мне прямо в лицо разноцветными — теперь уже — глазами. Вот тут я присвистнул.
— Здравствуйте, мсье Дюпон! — поприветствовал меня Басим на чистейшем французском, и я окончательно потерял дар речи. — Удивлены, что араб так хорошо выучил ваш родной язык? Странно! Согласитесь, у меня была уйма времени! Едва ли не двести лет. Даже странно, что вы совсем не изменились со времени нашей последней встречи.
— Да ты, Басим, тоже не очень постарел. Хотя…
Память могла подвести меня — не так уж долго мы общались с этим смуглым, узколицым человеком с жестокими глазами. И все же мне показалось, что путь Басима в 1771 год был не так быстр, как наш.
— Хотя морские ветра меня все же немного пообтрепали! — Басим с усмешкой кивнул. — Что ж, главное, что вы меня узнали. Тогда не будем терять времени: мне нужны ваши предметы, все. Я знаю обо всех: и о кобре, и о дельфине, и о лягушке. Для этого, знаете ли, существует специальный предмет — от его хозяина спрятать другие фигурки просто невозможно.
— Очень мудро со стороны Прозрачных создать такой предмет! — Я просто тянул время. — За столько сотен лет предметы могли бы потеряться. А теперь их легко найти.
— Полагаете, именно Прозрачные создали волшебные предметы? — Басим прищурился, изучая мое лицо. — Это всего лишь ваше предположение, Дюпон, не так ли? Конечно, такой ответ напрашивается, но я давно не верю в «очевидные ответы». Итак, повторюсь: лягушка, кобра, дельфин — и можете убираться куда хотите. Ни корабль, ни груз, ни экипаж меня не интересуют.
— Басим, вы же неглупый, как мне кажется, человек! — Я позволил себе довольно нагло усмехнуться. — Пока на «Ла Навидад» дельфин и кобра, им ничего не грозит. А вот если отдать предметы вам, ничто не помешает Басиму Смертоносному забрать все, что он пожелает.