Пираты. Тетралогия
Шрифт:
— Да, но все или многие готовы умереть, чтобы выполнить приказ! А это значит, что их бесполезно брать в плен, бесполезно угрожать им. — Ли удрученно покачал головой. — Они будут штурмовать вашу Тортугу, которую я надеюсь когда-нибудь увидеть, даже если на вашей стороне окажется сотня пиратских кораблей. Приказ — вот их вера. И они страшнее самых лучших бойцов, потому что остановить их может только смерть.
— А еще их много, — вздохнула Кристин. — Слишком много.
Когда белый флаг преследователя наконец скрылся за горизонтом, капитан изменила курс. «Ла Навидад» спешил к берегу, надеясь спрятаться от новой, неизбежной
Глава шестая
Морской бой и чужак
Погода благоприятствовала «Монморанси» и его команде. Только два дня матросам пришлось как следует потрудиться, пока судно шло галсами, а в остальное время ветер оставался попутным. Берегов Диего не видел с самого отплытия — Дикобраз на своих веревочках рассчитал максимально безопасный курс.
— Это же Куба! — объяснил ему как-то вечером Джеймс. — Эспаньола давно не имеет того значения, что прежде. Теперь Гавана — столица Карибского моря. Испанские корабли приходят сюда и уже из Гаваны отправляются в Испанию с серебром и прочими богатствами. Пиратов тоже сюда тянет, но испанцы не дураки, и военные корабли постоянно проводят рейды вдоль побережья. Поэтому чем дальше от берега, тем лучше.
— Разве нам страшен военный корабль? — Диего немного поддразнивал пирата, рассчитывая услышать его откровенное мнение. — Мне казалось, что каждый член нашего экипажа стоит трех солдат как минимум.
— Они не ходят по одному в эти рейды, — пояснил О’Лири. — Это раз. Они избегают абордажных боев, а пушек у них побольше, это два. Наконец, в чем выгода победы над военным кораблем? Только сам корабль, но цена, с учетом платы за кровь, оказывается слишком высока. Нет, дело очень рискованное и без надежды на барыш.
— Но в бою один на один вы сильнее?
— Все зависит от количества пушек, маневренности и количества бойцов. Конечно, я предпочту пиратов, но только опытных. На островах полно парней из берегового братства, которые даже в рейды ходили, но никогда не нюхали пороха по-настоящему. — Джеймс повалился на кровать и блаженно потянулся. — Хорошо быть капитаном. В юности я многого не понимал, думал, капитан — это прежде всего власть и слава. А сейчас готов пристрелить кого угодно, чтобы только не вернуться в вонючий кубрик. Вы не находите, Диего, что дурачок Фламель оказался прекрасным поваром?
Алонсо постарался ничем не выдать своего искреннего недоумения. Вполне возможно, что мсье Фламель был прекрасным поваром, но скудный и однообразный морской рацион не позволял ему никак этого проявить, что порой просто выводило из себя француза. Капитан оказался большим любителем оладий по утрам и полагал, что это, наряду с хорошим вином, отдельной каютой и мягкой кроватью, является капитанской привилегией. Никто не спорил, потому что даже матросы считали безвкусными эти оладьи, единственными ингредиентами для приготовления которых служили мука и морская вода — кок полагал, что соль из океана вкуснее и полезнее! О’Лири разделял это мнение и с аппетитом уписывал за завтраком горку жаренных на прогорклом масле плоских блинчиков.
— Да, конечно! — согласился Алонсо. — Кстати, я не отказался бы от свежей рыбы. Уверен, Фламель мог бы чудесно ее приготовить.
— Рыба?.. — Джеймс округлил глаза. — Да она мне в детстве еще опротивела! Предавайтесь этому пороку после того, как мы получим все, за чем пришли. Если все выйдет как надо, будете питаться одной рыбой до конца жизни. А я вот предпочту парную говядину, приготовленную хорошим поваром. Пожалуй, возьму Фламеля. Как только разберемся с «Ла Навидад» и его приключениями, возьму его себе в услужение. Мы ведь уже скоро будем на месте, Флорида близко и прямо по носу. А потом мы разбогатеем, я куплю себе прощение от короля, остров и стану там губернаторствовать, как Ле Вассер. И Фламель будет готовить мне оладьи на завтрак.
— Дикобраз — хороший штурман? — По частому упоминанию француза Алонсо уже понял, что капитан хочет поговорить о Фламеле, но попытался сменить тему. — Я правильно сделал, что прикрыл его от Грека?
— Я бы вздернул Грека, зарежь он моего штурмана! — О’Лири мгновенно вскипел и резко сел на кровати. — Вздернул бы на рее! Томазо оштрафован за то, что не позвал меня. Но и Дикобраз оштрафован тоже, потому что лишил меня хорошего бойца. Да черт с ним, с Греком, что вспоминать? Рассказывайте, о чем вы там болтаете с нашим дурачком.
— Мне всего лишь забавно общаться с ним, капитан. Не стоит вам волноваться. Фламель — человек, безусловно, весьма образованный, и его общество интересно. Кроме того, меня забавляет эта его убежденность в том, что он знает, где отыскать орихалк. Он вам не надоедал бреднями о металле атлантов? Ну, тех, у кого остров затонул, словно дырявая лодка.
О’Лири снова лег и тут же расслабился, растянулся на кровати, словно большой кот. Глядя в его светлые, простоватые ирландские глаза, Диего в который раз подумал, что капитана нелегко понять. Казался он недалеким, чересчур эмоциональным человеком, склонным думать лишь о простых радостях. Вполне возможно, что так оно и было, но эмоции каким-то образом не мешали ему трезво и порой удивительно логично мыслить.
— Да, он приходил ко мне, в самом начале плавания. Жаловался на однообразие продуктов, а потом запел про этот самый орихалк. Я было послал его ко всем чертям, да наш дурачок куском угля начал рисовать на нашей двери карту. Я ее стер, не ищите. Нельзя сказать, чтобы очень точная была карта, но в целом Фламель недурно изобразил побережье Флориды. Тут уж я задумался. Либо я имею дело с моряком, который по каким-то причинам скрывает свое прошлое, и тогда стоит немедленно отправить его за борт! Обойдусь и без оладий, не в первый раз. Либо Фламель не врет и всего лишь видел карту. Тогда у него хорошая память, да и рисовальщик он неплохой. Тогда пусть печет оладьи, вот только где он такую карту видел?
Внешне оставаясь спокойным, Диего мысленно стукнул себя кулаком по лбу. Надо было заставить Фламеля нарисовать карту, ведь он говорил о ней! Но Алонсо больше всего интересовали загадочные охотники, связь с которыми француза он чувствовал.
— И чем же удивительна карта?
— Тем, что дурачок нарисовал не только побережье, но и реки, и болота. Мне неизвестно, кто и когда путешествовал по Флориде с целью составления такой карты. Там нет золота, зато много болот и аллигаторов. Королевские картографы заняты в куда более важных для государей странах.