Пираты. Тетралогия
Шрифт:
Дальнейшее выглядело отвратительно: практически не подвергая себя риску, «Ла Навидад» расстрелял упрямых испанцев на расстоянии. Корабль еще держался на плаву, и кто-то еще палил в нас с палубы, когда Ван Дер Вельде приказал уходить.
— Хватит заниматься ерундой! Добыча ждет нас впереди. Кристин не стала спорить с отцом. Мне показалось, что и ей бой не доставил никакого удовольствия. Это меня обнадежило: если Кристин поймет, что особой доблести в такого рода делах нет, то, может быть, станет на нашу сторону и помешает планам Ван Дер Вельде и Дюпона? Я искренне на это надеялся, хотя был у меня на корабле и еще один союзник: дельфин. Если, конечно, Кристин согласится
— Что-то ты ко мне совсем не заглядываешь? — Моник подошла ко мне. — Все, кончилась наша дружба?
— Моник, дружба возможна там, где есть искренность.
— Много ты понимаешь в этой жизни! А ведь я когда еще тебе сказала: у слабых женщин свои правила. Иначе просто нельзя.
Моник пользовалась на «Ла Навидад» полной свободой, но все равно негласно считалась узницей. Кристин делить с ней каюту отказалась, и Моник перебралась в кают-компанию, где отгородила себе угол куском старого паруса. Вряд ли она привыкла так жить, но неудобства переносила стоически, и слова о «слабой женщине» вызвали у меня невольную улыбку.
— Моник, вы искренне симпатичны мне. И даже более… Но я совсем перестал вам верить.
— О, Джон! Если бы я могла поверить тебе! — с неожиданной грустью произнесла она. — Но ты слишком наивен и такой, как Дюпон, запросто может тебя провести. Ведь если бы я рассказала тебе всю правду, ты понял бы все… Ты простил бы меня. Но тебе снова будут лгать, и ты опять изменишь свое мнение!
Моник отошла, оставив меня в полном недоумении. На палубу как раз поднимались четверо испанцев, спасенных шлюпкой с «Пантеры», прибыл и капитан Гомеш. Трое испанцев представляли из себя жалкое зрелище: испуганные, подобострастно заглядывающие всем в глаза, они только и делали, что молили сохранить им жизни. Четвертый молчал. В бою он потерял один глаз, и пираты даже не удосужились перевязать раненого. Зато тот глаз, который испанец сохранил, сверкал ненавистью. Несмотря на раны, пленный держался очень прямо, даже величественно. Он шел последним. Проходя мимо него Моник, только теперь увидев Гомеша и не желая с ним разговаривать, вдруг протиснулась между одноглазым и другим испанцем. Потом, все-таки наткнувшись на тяжелый взгляд капитана «Пантеры», попятилась и едва не сбила раненого с ног. Испанец обернулся и посмотрел на Моник с каким-то изумлением.
Все это произошло меньше, чем за секунду. Ван Дер Вельде начал допрос испанцев прямо на палубе. Трое подтвердили и готовы были поклясться на Библии, что сейчас — 1573 год от Рождества Христова. Пираты встретили эту новость радостным гиканьем. И тогда четвертый пленный, тот самый одноглазый, выступил вперед и выстрелил капитану Ван Дер Вельде в грудь. Спустя секунду он упал под градом сабельных ударов и вскоре его тело превратилось в нечто неописуемое. Точно так Же разъяренные пираты поступили и с другими испанцами, ни в чем не повинными.
Я отвернулся и увидел Кристин, которая не мигая смотрела на мертвого отца. В том, что Ван Дер Вельде погиб, сомневаться не приходилось — испанец стрелял почти в упор, пуля вошла точно в сердце. Роберт и рыжий толстяк Моррисон вдвоем 3ачем-то пытались перевязать уже не дышавшего гиганта, но кровь продолжала растекаться по палубе. Я погладил Кристин по плечу, не зная, что сказать в утешение.
— Джон, найди пистолет, из которого убили отца! — не оборачиваясь, попросила она.
Я исполнил просьбу и принес проклятое оружие, слегка отерев его от крови испанца. Кристин взяла его, бегло осмотрела и вернула.
— Это пистолет нашего времени! У испанцев были совсем другие.
— Гомеш! — конечно, это было первое, что пришло мне в голову.
— Гомеш был бы уже мертв, если бы в момент выстрела я не смотрела прямо на него! — простонала Кристин. — Но Гомеш был искренне удивлен и напуган! И стоял рядом с отцом, а если бы вооружил испанца он, то держался бы в стороне…
Она всхлипнула и убежала. Роб хотел последовать за ней, но я удержал его.
— У них были связаны руки — все с «Пантеры» так говорят! Кто успел разрезать веревки?!
Имя едва не сорвалось с моих губ. Но я промолчал. В конце концов, я мог ошибаться. Да и что толку было бы, изруби пираты Моник также, как испанцев? Капитана Ван Дер Вельде было уже не вернуть, а крови и без того пролилось достаточно. И, конечно, была еще одна причина: я просто не мог выдать Моник. Не мог, и все тут.
С капитаном простились так же, как и с другими погибшими пиратами: их приняло море. Мешок, наскоро сшитый из парусины, да ядро, чтобы быстрее добраться до дна и встретиться там с морским дьяволом — вот и все, чем товарищи могли им помочь. По «охотничьему соглашению», к которому пираты относились очень серьезно, доли от добычи теперь должны были получить заранее указанные наследники. Кристин, включая две капитанские, теперь полагалось целых три.
Вечером корабли встали борт о борт, сцепились абордажными крючьями, и состоялось общее собрание обеих команд. Я опасался, что Кристин потребует капитанство себе и ей придется несладко. Но вышло иначе — потрясенная гибелью отца, девочка почти все время просидела молча. Председательствовал, конечно, Гомеш. Так переменчива судьба пирата: еще недавно Ван Дер Вельде собирался его повесить, а теперь португалец принимал наследство. По общему решению адмиралом — то есть общим начальником, был выбран именно Гомеш. Ему же достался и Ключ от Подземелья Демона. Дюпон попросил разрешения хорошенько рассмотреть Ключ, и, с минуту покрутив его в руках, довольно кивнул: теперь все было на месте. Уже в качестве адмирала Гомеш предложил нового капитана на «Ла Навидад» — назначать по «охотничьему соглашению» он не имел права.
— Я полагаю, лучше всего с этой задачей справится Клод Дюпон! — неожиданно для многих заявил он. — Пусть он не моряк, зато такой же член Берегового Братства, как и все мы! У нас имелись разногласия, но теперь все позади!
Я посмотрел на Дюпона и увидел на его лице искреннее изумление, которое спустя уже секунду он сумел скрыть. Со всех сторон посыпались протесты. Команда «Ла Навидад» хотела кого-то из своих. После гибели Янычара его место фактически занял Мерфи, многие предлагали выбрать капитаном именно его. Гомеш попробовал настоять на своем, но тут же в воздухе засверкали клинки — у рядовых пиратов не так много прав, но ими они не готовы поступиться и под страхом смерти.
— Пусть будет Мерфи! — наконец выкрикнул Гомеш и стало тише. — Пусть, но временно, до следующего собрания! Давайте каждый еще раз все обдумает. Я адмирал и прошу вас об этом. Мне нужен человек, которому я могу верить, как себе! Нам надо Поскорее добраться до Тортуги, пополнить запасы провизии и пороха. Там будем решать еще раз.
С этим предложением большинство согласилось. После этого Гомеш решил вернуться на «Пантеру», и вместе с ним «Ла Навидад» покинули Дюпон и Моник. Первого, настолько я понимал, Гомеш хотел держать при себе — ведь только Дюпон умел обращаться с Кругом Времени. Ну, а Моник… Моник оставалась все такой же прекрасной. И все такой же циничной. На «Пантере» ее, как минимум, ждал личный комфорт. А еще — возможность снова затеять какую-нибудь интригу. Мне оставалось только вздохнуть и в очередной раз постараться о ней не думать.