Пирс
Шрифт:
Тарас ничего не ответил, лишь жестом пригласил Николу идти к старухе, а сам залез в кошель, в надежде, что может он не разглядел там еще пару медных монет, привычки вести счет деньгам у него не было. Никола шустро спрыгнул с повозки и пошел к забору, то и дело поправляя свои рыжие кудрявые пряди.
– Эдакий щегол, – усмехнулся Тарас и грузно спрыгнул вслед за другом. Он потягивался, рассматривал окрестности, пускал клубы дыма в воздух и наблюдал, как, несмотря ни на какие старания Николы, старуха к нему не поворачивалась. Тогда решив, что уж дело начато, надо показать другу, как с бабами справляться. Он подошел к забору и облокотился
– Матушка,– прогремел он, отчего Авдотья – хозяйка дома,тут же обернулась. – Нам бы ночку переждать.
– А я вам что, постоялый двор? – и она снова хотела приняться за свое дело, купцы переглянулись. Никола пожал плечами.
– Матушка, мы купцы, понимаешь, – чуть тише сказал Тарас, показывая на кошель, висящий на поясе. – Мы рублем не обидим.
При слове рубль Авдотья вся переменилась в лице, и даже осанка ее поменялась, будто до того была вовсе не она. Плохо закрепленное белое полотно шлепнулось на пыльную землю. И старуха, покачиваясь из стороны в сторону, поковыляла быстро к забору и, открыв калитку, лукаво посмотрела на купцов.
– Всамомделешные купцы? А чего сюда-то забрели?
– Матушка, обижаешь, вон гляди, повозка товару набита. Да лошадь устала, издохнет того гляди, до города чай не близко, – вмешался в разговор Никола.
– Господи боже, устали чай, а, купцы? Вы меня простите, я-то старая, что с меня взять, какой толк, ведь не слышу, ничего не вижу, да кто б помог…– причитала она, заводя гостей в дом. Усаживая их и наливая воды в чарки, она аккуратно прикрыла крынку с парным молоком занавесочкой. И, не останавливаясь в своих жалобах, будто в этом была ее большая заслуга, прикрыла чугунку с пирогами дощечкою, так аккуратно невзначай.Во всей этой речи она, конечно же, старалась оправдать свой холодный прием незваных гостей. Рыбка бы с крючка не убежала. Так же думали и купцы, боясь ненароком обидеть старуху или вызвать ее недовольство, денег-то на другое жилье им точно не хватит, а тут и помощью откупиться можно: дров поломать, воды снести. – Одна я одна, племянницу и не считаю, с нее-то помощи, как с козла молока, не дождеси. А хозяйство-то вести надо, вот давеча корова захворала, так опять все на мне…
Под несмолкаемый треск Авдотьи купцы расселись по скамейкам, распоясались, Тарас жадно прильнул губами к чарке с холодной водой, он с шумом глотал, а по усами бороде текло и капало на пол, так, что старуха на какое-то мгновение замолчала, не одобрительно глянула на лужу под ногами гостя, на то, как жадно он пьет ее воду,поправила платок, набожно перекрестилась на красный угол. С появлением купцов в доме стоял невыносимый запах пота, пыли и дороги.
– Матушка, – начал Никола, прерывая тишину, воцарившеюся впервые за их прибытие в дом. – Что у вас за деревня такая? Куда мы с братцем забрели?
– Так, чай, казацкая деревня Недельская. У нас тут, что не дом, то воины все храбрые живут. Мне потому одной и не страшно-то жить, куда ни ступи, везде удальцы! Тута чужих не водится. Атаман у нас, хороший атаман! Трифоном звать, Трифон Михайлович. Хороший мужик, годный. Не то что брат мой покойный, ой прости Господи, дуру грешную, – она снова перекрестилась на иконы, – такого да поискать еще надо было.А Трифон – он тут всех держит в кулаке, – она подняла кулак и погрозила невидимому врагу, в глазах старухи заблистал огонек, так она явно перед собой представила этого самого Трифона.
– А муж ваш где же? – полюбопытствовал неуклюже Тарас. Тут же весь блеск в глазах Авдотьи куда-то резко исчез.
– Почему мне знать, – сам того не подозревая, купец затронул болезненную тему хозяйки, замужем она никогда и не была. Помолвили их когда-то с женихом одним, а он возьми да и погибни на войне. С тех пор больше никто и не сватался, уж и к гадалкам ходила, и в церкви свечки ставила. Все перепробовала старуха, но так и прожила свой век одна-одинешенька, и единственной ее надеждой был старый вдовец атаман Трифон. Мечтала о нем втайне от всех, как подрастающая девчонка, краснея и лелея свою мечту.– А вы сами-то что за купцы-то такие? – резко оборвала она допросы купцов, принимая позицию нападающего.– Откуда будете? Небось, все в богатстве?– последний вопрос прозвучал скорее как обвинение.
– Да не то что бы…– начал было Никола, но Тарас молниеносно всунул ему в руки чарку и блеснул глазами, которые, как две бусинки, торчали из-под угрюмых мохнатых бровей:
– Мы из самого Питербурга, Матушка, слыхала о Питербурге-то?
– Да что ж я темная совсем, что ля? Слыхала я о вашем этом Питеребургэ,– немного обидевшись, но все же с появившимся интересом сказала она. Никола же угрюмо глянул на Тараса, тотв свою очередь обтер усы и продолжил:
– Меха мы самой императрице продавали, слава ей и здоровица! – все трое перекрестились. – Купит то ласку себе, то лису бурую.
Глаза Авдотьи загорелись, она глянула на двоих гостей: это что ж получается, у нее такие гости, а она им про беды свои, про нищету свою, в грязь лицом. Что взять с купцов, она еще не придумала, но что с их дружбы выгода будет, это она смекнула наверняка:
– Да вы что? Самой царице-Матушке? Как славно, – она всеми силами пыталась сохранить спокойный свой тон. –У нас с Сонюшкой тоже есть чем похвастаться-то, вот дядька ее, брат мой, тобишь покойный, он грамоты царские получал, благодарности за верность за храбрость. Я ж чего так живу, все для кровиночки своей родной берегу.
Ну тут уж купцы переглянулись недвусмысленно. Это ж как они удачно на ночлег зашли, значит, ей продать чего можно. Чтобы как то убрать неловкое молчание, начал опять Никола.
– Хорошо, что у вас племянница есть, не одна в свете живете.
– Ой да, хорошая она у меня, кровиночка моя, красавица моя, – расхваливала Авдотья Соньку. – Только вот замуж-то ей пора. Чай, годы то идут, – она покосилась на купцов, лица их обветренные от солнца и долгой поездки, не выражали каких-то особых осмысленных эмоций.
– Жениться это хорошо, это дело нужное, негоже в девках долго сидеть. А там глядишь и внуки, – при этих словах Николы Авдотья заерзала на скамье и поморщилась, а Тарас уже давно заскучал; предавшись своим мыслям, он разглядывал мух на оконной раме, вся эта болтовня про невест всегда была ему невтерпеж. Никола же наоборот активно принимал участие в разговоре и все расспрашивал у старухи, выпытывал, что да как, нашла ли за кого сватать, сама племянница чего хочет.
– Еще чего, буду я ее спрашивать, чего хочется душе ей. Тут дело такое, я старше, а значит, умнее буду, поди так, что сама решу, я уж ее не обижу, я-то знаю, что для счастья надо. Чтоб за мужем, как за каменной стеной.