Писать поперек. Статьи по биографике, социологии и истории литературы

Рейтблат Абрам Ильич

В 1866 г. публикуется «сказочная комедия» Д.В. Аверкиева «Леший» (Отечественные записки. 1866. Май. Кн. 1), В.И. Родиславский в том же году пишет «волшебную сказку» «Иван царевич», а А.Н. Островский в 1867—1868 гг. – пьесу-сказку «Иванушка-дурачок», в которой пытался дать русский ответ-аналог Оффенбаху, «сочетая волшебную сказку с бытовой и в изобилии “начиняя” сказочную сюжетную канву жанровыми, водевильными, опереточными – одним словом, откровенно несказочными ситуациями» 778 . Правда, поставлены эти пьесы не были 779 , пьеса Островского завершена вообще не была 780 , а написанная часть опубликована только в 1951 г.

778

Островский А.Н. Полн. собр. соч.: В 12 т. М., 1976. Т. 6. С. 601. (Цит. комментарий Т. Орнатской.)

779

Аверкиев пьесу никогда не перепечатывал, Родиславский опубликовал свою анонимно только в 1872 г. На сцене «Иван Царевич» шел только в 1879 г. в Театре Буфф, а в 1883 г. исполнялся во время коронации во временном театре на Ходынском поле.

780

См.: Кашин

Н.П. «Снегурочка». Весенняя сказка в четырех действиях с прологом А.Н. Островского (Опыт изучения) // Труды Всесоюзной библиотеки имени В.И. Ленина. М., 1939. Сб. 4. С. 69—101.

Тогда условия для проникновения сказки на русскую сцену еще не сложились. Лишь в 1873 г. тут появляется наконец сказка – «Снегурочка» А.Н. Островского. Хотя в этой пьесе и была сильная комическая линия, но в целом она не была юмористической, что противоречило господствующему взгляду на сказку как на нечто забавное, недостойное серьезного внимания.

Театральная критика воспринимать серьезную сказку на сцене не была готова и почти единодушно оценила пьесу как неудачу. Так, рецензент «Московских ведомостей» считал, например, что «сюжет сказки годится для легкой оперы или картинного балета», а в пьесе Островского нет «ни шутливости, ни веселости. Все эти мифические Берендеи ходят и говорят с такою сериозностию, словно и впрямь дело делают» 781 . В.П. Буренин писал, что «из-под его [Островского] реального пера, нарисовавшего столько жизненных образов “темного царства”, начали выходить призрачно-бессмысленные образы Снегурочек, Лелей, Мизгирей и тому подобных лиц, населяющих светлое царство берендеев – народа столько же глупого, сколько фантастического. <…> Сравните “Снегурочку” с “Своими людьми” или с “Грозой”: какое безмерное расстояние между этими произведениями!»; С.Т. Герцо-Виноградский утверждал, что пьеса не способствует «уяснению наших отношений к явлениям социальной жизни» и не «является прогрессивным двигателем в нашей интеллигентной жизни» 782 . Даже критики, признававшие права сказки на существование на театральной сцене, считали ее чем-то несерьезным. В отзыве анонимного рецензента газеты «Голос» четко сформулированы существующие в русском обществе представления о сказке и возможностях ее воплощения на сцене: «…чарующее действие сказок именно и заключается в том, что они, силою изображаемых ими фантастических событий, переносят человека из мира действительной жизни: их любят дети, которым недоступно еще объективное отношение к окружающему, их любят простые люди, для которых все содержание действительной жизни исчерпывается удовлетворением своих ближайших потребностей; но хорошая сказка подействует и на вполне развитого человека, голова которого устает, по временам, от аномалий и противоречий обыденной жизни», а «Снегурочка» – «не сказка: в ней так много реального, постановка ее так искусственна, так натянута, что самое сильное воображение не в состоянии перенести зрителя, будто бы, в изображаемый ею сказочный мир» 783 .

781

Посторонний [Антропов Р.Л.]. Театральная хроника // Московские ведомости. 1873. 21 нояб.

782

Цит. по: Островский А.Н. Полн. собр. соч.: В 12 т. М., 1977. Т. 7. С. 590—591.

783

Московские заметки // Голос. 1873. 26 мая.

В результате пьеса довольно быстро сошла со сцены. Это надолго отбило у столичных театров желание ставить сказочные пьесы. Правда, в 1880-е гг. появляются первые публикации написанных для народной аудитории пьес-сказок: «Семь Симеонов, братья чародеи» (1883) А.Я. Ашеберга, «Жар птица и Волшебница Светлана» (1885) Д.А. Беркутова (Д.А. Хотева-Самойлова) и С.Н. (С.И. Напойкина), «Кудесник XVI столетия» (1885) Д.А. Беркутова и С. Иванова (С.И. Напойкина), «Царь Берендей» (1885) Высокого (Д.Н. Корнатовского), «Первый винокур» (1886) Л.Н. Толстого и др. Из них только пьеса Толстого шла с 1886 г. в ряде народных самодеятельных театров. О постановках других названных тут пьес нам не удалось разыскать сведения, но в народных театрах они, судя по имеющимся данным об их репертуаре 784 , не шли.

784

См.: Народный театр: Сборник. М., 1896.

По сути «народными» являлись и балаганные театры, действовавшие в крупных городах во время праздничных гуляний. В них одной из основных разновидностей репертуара были сказочные пьесы, близкие эстетике и жанрам фольклора. Так, по данным А. Лейферта, в Петербурге в 1880—1898 гг. шли спектакли «Еруслан Лазаревич», «Баба-Яга», «Царицыны башмачки, или Кузнец Вакула», «Садко – гусляр новгородский, или Шутки дедушки Водяного», «Кащей Бессмертный, или Царевич и Трехглавый змей», «Золотая рыбка», «Илья Муромец», «Змей Горыныч», «Дочь Мороза – Снегурочка», «Иван Царевич», «Киевский витязь Руслан и княжна Людмила», «Дочь морского царя», «Тайна волшебного грота и сказка Шехерезады» и многие другие 785 . Пьесы для балаганных театров не публиковались, но тексты их проходили цензуру и, соответственно, сохранились 786 .

785

См.: Лейферт А. Балаганы // Петербургские балаганы. СПб., 2000. С. 51—58.

786

Публикацию ряда пьес А.Я. Алексеева, в основном сказочных, см. в кн.: Петербургские балаганы. С. 148—252.

И репертуар, и публика балаганных театров были близки репертуару и публике фольклорного театра, но уровень их был несколько «повыше», требовал более широкого кругозора.

Несколько позже, с конца 1890-х гг., начинают интенсивно печататься детские пьесы-сказки: «Царевич-лягушка» (1899) Н. Гандуриной, «В волшебном царстве» (1904) А. Сизовой, «Неведомое царство» (1905) Н.Г. Шкляра, «Приключения королевича Ладо и его верного слуги шута Барбо» (1905) и «Ночь волшебных сновидений» (1906) Н.Н. Кригер-Богдановской, «О короле, о рыцаре и мальчике-рыбаке» (1910) Н.А. Крашенинникова, «У карликов» (1913) А. Приклонского и др. Появление их было вызвано двумя причинами. Во-первых, специальных детских театров тогда не было, но с 1880-х гг.

в ряде театров по выходным дням стали давать для детей утренние спектакли по пониженным ценам, и понадобился чисто детский репертуар. Во-вторых, быстро развивался так называемый самодеятельный театр, т.е. постановка пьес силами любителей (детей в семье, гимназистов и т.д.) – тут можно видеть аналогию с фольклорным театром.

Один из драматургов – авторов пьес-сказок вспоминал, как в детстве, будучи гимназистом, разыгрывал на домашней сцене «пушкинского “Скупого Рыцаря” и “Демона” Пифия, и пушкинскую же “Сценку из Фауста” и много кой-чего – лишь бы это было только не из современной жизни: мы не могли изобразить мальчиков “Сашу” и “Ваню” или каких-нибудь добрых гувернеров и капризных “Женечек”. Если принять во внимание, что по зимам редкое воскресенье мы не устраивали спектакля, легко себе представить, как трудно было подыскивать для них пьесы!» 787 В начале ХХ в. многие драматурги и издатели стремились удовлетворить подобный спрос. С 1904 г. в качестве бесплатного приложения к детскому журналу «Путеводный огонек» регулярно выходил сборник «Домашний театр», издавались сборники детских пьес (в том числе с описанием устройства сцены и с рекомендациями по постановке), в которых значительную часть составляли пьесы-сказки 788 .

787

Попов Н. Маленький театр. М., 1909. С. 9—10. Описание подготовки детского домашнего спектакля см., например, в: Голицын М.В. Мои воспоминания. М., 2007. С. 114.

788

См.: Федоров-Давыдов А.А. Давайте устроим театр. М., 1909. Т. 1; Попов Н. Маленький театр; Ломакин И. Театр в школе и дома. М., 1914.

Для детской аудитории в начале ХХ в. было создано порядка полусотни сказок. Тут сложились свои каноны, методы подачи материала, жанровые стереотипы, набор персонажей, причем отечественная фольклоризирующая струя была представлена слабо. Большую часть составляли пьесы с антуражем из западноевропейского Средневековья 789 , иногда встречались также сказки, персонажами которых были растения 790 и животные 791 .Таким образом, если пьесы для народной аудитории строились почти исключительно на русских фольклорных мотивах, то в пьесах для детей преобладали мотивы из западного фольклора, причем воспринятые через литературную сказку.

789

См.: Гандурина Н. Царевич-лягушка. СПб., 1899; Шкляр Н.Г. Неведомое царство. М., 1905; Кригер-Богдановская Н.Н. Приключения королевича Ладо и его верного слуги шута Барбо. М., 1905; Ж-н М. [Соколова-Жамсон М.А.] Принцесса Белая Кошечка. М., 1913; Аверьянова Е. Принц Форк Де-Форкос. СПб., 1914, и др.

790

[Без подписи]. Фея Серебряная звездочка // Домашний театр <…> за 1907 год. М., 1907. С. 14—20; Федоров-Давыдов А.А. Принцесса Роза // Федоров-Давыдов А.А. Давайте устроим театр. М., 1909. Т. 1; [Без подписи]. Встреча весны // Домашний театр <…> за 1910 год. С. 64—88.

791

Медведев Л. Медвежья лапа // Домашний театр <…> за 1904 год. М., 1904. С. 49—72; Шкляр Н. Домик-крошка в два окошка // Домашний театр <…> за 1906 год. М., 1906; С. 3—40; Бежецкий А. Котофей Иваныч. М., 1914.

Отметим следующую закономерность. К пьесам-сказкам (в «фольклорном», русском их изводе) обращаются преимущественно драматурги «почвенной», консервативной идеологической ориентации: в фольклорных персонажах и сюжетах они ищут опору для противостояния современным тенденциям «разрушения» русского государства, отечественных нравов и верований.

Сказка по самой своей жанровой природе была связана (и маркирована этими связями) с прошлым. Преобладала ориентация на отечественную сказку и, соответственно, выдвижение на первый план «народа». Это консервативный ретроспективизм, противопоставляющий «здоровые» силы «народа», его прошлое, его фольклор и фольклорных героев прогнившему, ведущему страну в пропасть настоящему. Ранний образец этой линии – уже упоминавшийся «Леший» Д.В. Аверкиева, где Леший и Лешачиха способствуют как спасению леса, который собирается вырубить один из героев пьесы, так и благоприятному разрешению сюжетного конфликта. Лешие помогают и заглавному герою пьесы В.И. Родиславского «Иван царевич». Схожие мотивы можно найти в упоминавшихся пьесах А.Я. Ашеберга, Д.А. Беркутова и С.И. Напойкина, Д.Н. Корнатовского.

Своего апогея эта тенденция достигает у Д.П. Голицына (Муравлина), в его пьесе «Сон Услады» (СПб., 1902) утопически изображен фольклорный мир, а якобы присущей Западу тяге к богатству и чувственным удовольствиям противопоставлено стремление русских к выдвижению на первый план человеческих чувств. Героиня Услада, попав в Тоскану, говорит:

За что мне страдать? За какую вину?Здесь воздух как будто отравлен…Пусти мою душу на русский простор,На наше приволье степное,Туда, где чернеет развесистый бор,Где каждое слово – родное 792 .

792

Голицын Д.П. Сон Услады. СПб., 1902. С. 39.

В пьесе подчеркивается, что «тосканские обычаи нам чужды», и герою, восхищающемуся жизнью в Тоскане, говорят:

Ты нас учи успехам зарубежным,Чужого ж строя к нам не приноси 793 .

Следующая пьеса Д.П. Голицына «Кащей» (СПб., 1903) изображает всю историю России как борьбу с иноземными захватчиками (Паном, Ханом и Немчином), стремящимися покорить Русь Кащею. Спасение Руси несет Иван-царевич, которому помогают жар-птица, Серый Волк, Конек-Горбунок и Золотая рыбка (Иван-царевич говорит о них:

793

Там же. С. 62.