Писатели империи мяу

Редькин Сергей Владимирович

Интересно, что он-то делал в такой глуши? Может тоже отдохнуть приехал. Хотя, судя по его обгаженной птичками одежде, он больше похож на трудоголика. Значит, вызвала его сюда какая-то веская причина. Отравить Пушистикова мог лишь тот, кто боялся со стороны последнего какого-либо серьёзного разоблачения. К примеру, Никандр Петрович случайно углядел то, что никак не должен был видеть. И, стало быть, сразу оказался крайне нежелательным свидетелем. Вот его и убрали при помощи цианистого калия. А труп потом подбросили в оранжерею знакомых Коти. Когда я высказал свои предположения Котинсону. Он сразу надолго задумался, а потом в итоге извлёк такую фразу:

– Нет, Севка, тут дело, похоже, не в этом,

а в том, что его заманили именно в эту оранжерею преднамеренно и уже потом отравили и не пищей, как вы установили при вскрытии трупа, а водой для опрыскивания цветов от нашествия всяких там вредителей. Ведь в неё тоже, как я слышал, для этого добавляют цианиды и сделал это, по всей видимости, кто-то из конкурентов моих знакомых, чтобы испортить им репутацию. Кто же захочет покупать у них цветы, когда узнает, что они какое-то время произрастали рядом с разлагающимся трупом.

– Верно,- сказал я,- никто не захочет.

– Поэтому, друг мой, разузнай-ка для начала о всех, кто торгует в этих местах цветами. В особенности чайными розами. Но помни, если что, ответственность за провал ляжет только на твои плечи. Сам знаешь, я ведь пока ещё в отпуске.

– Да уж, хватит намекать,- сказал я и сделал вид, что рассердился.- Сам знаю, как ты любишь перекладывать на кого-либо ответственность.

– Ты хочешь сказать, что я зря тебе доверил, даже на время, свою должность.

– Этого я не говорил!

– Тогда в чём дело, почему ты всё ещё тут?

– Блин, хорошо! Считай, что я давно уже ушёл выполнять твоё задание.- Сказал да и урыл прочь. Про себя крепко ругаясь матом. Ибо, по-прежнему, считал, что Котинсон как он сам и говорил, не имеет морального права вмешиваться в ход расследования, которое поручил выполнять кому-то другому.

Как я сумел выяснить, у знакомых Котинсона было целых два конкурента. Это супруги Мамонтовы и некто Медведев. Побеседовав с ними, я понял, что у них вроде как не было явных мотивов для совершения данного преступления. Ибо Медведев не мог похвастаться такими большими объёмами продаж своего товара, что были у знакомых Котинсона. И, стало быть, не составлял им конкуренции. Мамонтовы, те и вовсе, лишь начинали своё дело. У них ещё и оранжереи с подогревом не было. И, стало быть, они не могли торговать продукцией круглый год. Что весьма затрудняло их возможность вставлять палки в колеса знакомым Коти.

– Вот идиот этот Котинсон,– подумал я,- а мнит из себя гения. Я же намекал ему, что тут явно что-то не то. Здесь похоже не вредительство конкурентов. А что-либо более мстительное.

И тогда я решил действовать только самостоятельно, пусть даже на свой страх и риск. Ведь всё равно отвечать мне, а не Котофею Абрамовичу.

Начал я с самого простого. Отправился в местное отделение милиции, чтобы там разузнать о том, имелись ли за последнее время в этих местах какие-нибудь чрезвычайные происшествия. Выяснилось, были. Несколько недель назад был убит ударом молотка по голове некто господин Сапов, известный в данном месте дебошир и пьяница. В убийстве обвинили его супругу. Доказательством тому была кровь убитого, обнаруженная под её ногтями. А ведь на теле покойного не было никаких следов борьбы. Так вот в чём дело, обрадовался я. Ибо был уверен, что это и есть та самая нить, за которую мне и надо, как следует ухватиться, чтобы выбраться из лабиринта неправильных версий.

Проведя опрос соседей семьи Саповых, я пришёл к выводу о том, что они с трудом верят в виновность Дарьи Саповой, так как она в отличии от своего мужа была человеком спокойным и уравновешенным.Тогда-то я и стал грызть данное дело, что было во мне сил. Спустя всего каких-нибудь полчаса, мне удалось узнать то, что у Дарьи Саповой имелась очень богатая родственница, после смерти

которой она являлась главной наследницей. Но в случае смерти её самой всё переходило бы к другим родственникам. Кстати, которые жили тоже в Лебяжьем. Более того они как раз и являлись теми самыми знакомыми господина Котинсона. Вот хлюст!- разозлился я на Котю.- А он ещё их защищает. Говорит, конкуренты, мол, виноваты. Ну, ничего, в конце концов я и тебе тупоголовому объясню, что это были за конкуренты! И для чего они погубили этого человека. Слепив все эти разрозненные сведения в один прочный ком я пришёл к выводу о том, что очевидно покойный, найденный в оранжерее, знал о непричастности Дарьи Саповой к убийству супруга и хотел сообщить об этом куда следует, но не успел, ибо был подло лишен жизни, тем, кто убил пьяницу и дебошира Сапова. А это было выгодно только знакомому Коти, так как он, а не его жена, был родственником Дарьи Саповой.

Я не стал докладывать о своих предположениях господину Котинсону, дабы раньше времени не бередить его и без того незрелый ум, а взял да и тайно провёл экспертизу предметов в доме его знакомых. И оказалось, что на одном из молотков, лежащих в ящике для инструментов, имеются незначительные следы крови. Проведя их экспертизу и сравнив данные с теми, что были получены в ходе расследования убийства господина Сапова, я понял, что на обоих молотках одна и та же кровь. Идентичны были абсолютно все показатели, а это явно не могло быть просто совпадением.

Но это было ещё только полдела. Теперь мне оставалось доказать причастность этого псевдо человека к убийству господина Пушистикова. Но как это сделать? И тогда я решил схитрить. Как именно? Да очень просто. Взять его на пушку. Я нагло соврал о том, что именно в пробе, взятой из его ёмкости для опрыскивания цветов от паразитов, и находятся циановые составляющие того же самого типа, что были обнаружены у трупа.

Преступник, а это был, как я уже намекал ранее, никто иной, как сам хозяин оранжереи, был так ошарашен свалившейся на него вестью, что сразу сознался в содеянном

Почему же он не избавился от трупа? Не успел. Жена слишком рано проснулась и, с ним не посоветовавшись, вызвала милицию. А вышел он на отравленного им орнитолога случайно, когда тот спрашивал жителей посёлка о том, не знают ли они, что-либо о родственниках господ Саповых. Вот подлинные слова преступника:

«- Ну, я и сказал, что знаю, мол, и пригласил побеседовать в свою оранжерею. Там он мне и рассказал о том, что недавно прочитал в библиотеке сообщение в одной из газет о том, что за убийство своего мужа была осуждена гражданка Сапова Дарья Михайловна. Убийство произошло в поселке Лебяжье, 20 мая. Время смерти погибшего примерно десять часов вечера. Там же была опубликована и фотография убийцы. В ней-то он и опознал ту самую женщину, которую подвозил из поселка Лебяжье, где был по делам зоопарка в командировке, в город Санкт–Петербург. И села она к нему в машину примерно в 21 час, так что явно не могла быть виновной в убийстве своего супруга. И когда он рассказал мне о том, что собирается в милиции поведать об этом, участь его, сами понимаете, была решена.

Воспользовавшись тем, что он попросил пить, я напоил его чаем из фляги, куда перед этим незаметно подбросил цианистый калий».

Вину же за убийство молотком мужа Дарьи Саповой он частично перевёл и на свою супругу. Ведь это именно она научила его, как свалить вину за своё преступление на Дарью Сапову.

Надо отдать должное моему приятелю детективу Котинсону в том, что тщательно изучив все предъявленные ему по этому делу нашей следственной бригадой улики, он честно признал то, что был очень неправ, когда считал данное преступление всего лишь злобными происками конкурентов по торговле чайными розами.