Письма мертвой королеве
Шрифт:
В нанятый для проживания дом Хель прибыла с тремя тяжелыми сундуками. Два из которых Фенрир по ее просьбе стащил в погреб. Они возились там, громыхали замки, а потом Фенрир позвал во весь голос:
— Отец, иди-ка сюда. Полюбуйся на нашу тихоню.
Взгляду торопливо сбежавшего вниз Локи предстала весьма загадочная картина: Фенрир крепко держал любимую сестру за руку, не позволяя вырваться, во дворе бешено выл и скулил Гарм. Хель, даже не пытаясь вырваться, растерянно повторяла: «Что тут такого? Я ничего дурного не сделала…»
— Посмотри, каково приданое в ее сундуках, — ощерился Фенрир.
Локи
— Хель, дорогая, ты ничего не хочешь нам сказать?
— Они мои, — жалобно протянула Хель. — Отец, не забирай их. Это мои друзья. Они нужны мне, а я нужна им. Пусть они останутся. Они никому не помешают.
В сундуках Хели лежали трупы. Прекрасно сохранившиеся, нарядно одетые и ничуть не воняющие — видимо, занятия у чародейки пошли Хель на пользу. Двое молодых парней, три девушки и ребенок. Один из парней был из колена цвергов, ребенок — от крови асов, остальные — ваны.
— Им было хорошо со мной, — твердила Хель. — Я могу их оставить?
— Хель, зачем они тебе? — Локи жестом попросил Фенрира пока держать язык за зубами.
— Я разговариваю с ними, когда мне одиноко, — с готовностью отозвалась дочь. — А они отвечают мне. Я шью для них одежду и покупаю украшения, и еще я…
— А с живыми ты беседовать не можешь? — с бесконечным терпением осведомился Локи.
— С живыми не столь интересно, — честно ответила наследница ведьмы Ангрбоды. — Когда люди умирают, им открывается столько нового!
— Сестрица, а ты задумывалась о том, что родня станет их разыскивать? — не выдержал младший брат. Хель недоуменно сморгнула:
— Но ведь они уже умерли. На что их родне мертвые тела? Они не смогут говорить с ними, как я. Они закопают их в землю или сожгут, а я буду заботиться о них!
— Стоило приехать, и вы рады-радешеньки свалить на отца все свои неприятности. А я сколько раз просил вас сидеть тихо? — обозлился Локи. — Дорогая моя, ты не могла придумать что-нибудь получше, чем убивать своих знакомцев? Нам не нужны неприятности, Хель. И твоим друзьям здесь не место.
Девушка-ведьма прикусила губу, тоскливо и жалостно смотря на отца.
— Хель, быстро ступай к себе, — Локи украдкой поежился под ее взглядом. — Фенрир, уйми собаку и возвращайся. Нам придется придумать, как незаметно вынести их из дома и куда спрятать. И еще надо срочно отыскать твоего брата. Похоже, в этом городке нам больше жить не суждено.
Фенрир ушел. Хлопнула дверь, со двора донесся песий визг, и Гарм наконец-то умолк.
Они решили сложить тела на тачку и отвезти их к густо заросшему ракитой оврагу на пустыре под городской стеной. Шесть трупов оказались довольно тяжелыми, тачка скрипела, громыхая на выбоинах. Локи ругался сквозь зубы, перемежая проклятия усыпительным заклинанием. Фенрир молча тянул и толкал. Городок дремал, убаюканный чародейством.
Им оставалось пройти всего ничего, когда одна из уличных теней внезапно скользнула к ним. Без лишних слов свалив в тачку еще одно не подающее признаков жизни тело и сноровисто ухватившись за занозистые ручки.
— Ёрм, — запоздало признал отпрыска Локи.
Ёрмунганд буркнул что-то неразборчивое.
— И кого же это ты нам притащил?
— Очередного неудачливого ухажера своей зазнобы, — со смешком предположил Фенрир. — А может, это твой ужин, братишка?
— Заткнись, — обрел дар речи Ёрм. — Или сам надрывайся.
Добравшись до оврага, Локи предложил сбрасывать тела вниз по одному. Детки, не вняв голосу отцовского разума, просто и незамысловато спихнули тачку с мертвецами вниз. Судя по звукам, она наткнулась на камень и опрокинулась. Высоко над головами, на стене, рассыпал искры факел и кто-то из стражников, перегнувшись через ограждения, принялся высматривать источник шума. Вниз спорхнула стрела, загоревшаяся холодным голубым огнем, высветившим три фигуры над черным провалом оврага. На стене заорали и забили в колокол.
Ёрм исчез столь же бесшумно, как и появился. Локи досадливо скривился, вот еще не хватало на старости лет бегать от городской стражи! Фенрир, испуганно шарахнувшийся в сторону от свистнувшей стрелы, споткнулся и упал. Локи протянул к нему руку, чтобы поднять на ноги, но пальцы цапнули воздух — свернувшийся на земле парень словно бы замерцал. Чтобы спустя пару ударов сердца вскочить уже не на две ноги, но четыре лапы. Четыре сильных волчьих лапы, серая шкура с черным ремнем по хребту, узкая морда. Волк коротко взвыл и рванул в темноту, подальше от стражников с их мечами и факелами. Подальше от истошных криков: «Варг! Варг в стенах, вон он! Стреляйте, не дайте ему уйти!»
Локи оставалось только набросить на себя покров невидимости и тихонько отойти в сторону. Судьбу не обманешь. Итак, Фенрир унаследовал отцовскую изменчивость, способность менять обличья и прятаться под звериной шкурой. Один из его сыновей — варг-перевертыш…. А второй? Какими способностями обладает Ёрм, молчаливый и не прощающий нанесенных обид?
Хель плакала. Сидела на полу в горнице первого этажа и рыдала над бессильно распластавшимся трупом Гарма со свернутой набок головой. Из приоткрытой пасти уродливого пса куском недогрызенной колбасы свисал лиловый язык. Хель хлюпала носом и медленно водила руками над трупом собаки.
Заслышав шаги отца, чародейка не прервала своего занятия. Локи остановился в дверях, смотря, как с пальцев Хель медленно стекают лиловые и изжелта-черные огоньки. Как они падают на клочковатую шкуру Гарма и исчезают, впитываясь, подобно поглощаемой сухой землей воде. Хель бормотала и плакала, ворожа и заклиная — пока пес не дернулся, беспомощно засучив лапами.
— Я всего лишь велел ему угомонить собаку, — почему-то чувствуя себя до крайности неловко, пробормотал Локи.
— Если б ты почаще бывал дома, то знал бы, что Фенриру ведом единственный способ угомонить кого-либо — прикончить, — сухо отозвалась Хель. Пес обрел опору и встал, пошатываясь и скалясь на Локи. Если б не ситуация, асгардец сел бы сейчас рядом с дочерью и власть потолковал бы с ней об искусстве чародейства. Локи не владел подобной магией и мог по пальцам одной руки пересчитать тех, кому она была доступна — а также наизусть отчитать длиннейший перечень редких снадобий и артефактов, потребных для ритуала. А его немертвая и неживая доченька вот так запросто, мановением руки, обратила собаку в драугра, ожившего мертвеца. — Иногда я ненавижу его за это. И тебя — за то, что позволил нам родиться и жить. И себя — за то, что мертвое мне дороже живого.