Письма полумертвого человека

Циликин Дмитрий

Рейган когда еще с исчерпывающей точностью сформулировал про нас: Империя Зла. Однако суровость злобных законов отечественного мироустройства смягчается их неисполнением. Обычным здешним раздолбайством и отсутствием координации. Бесы, отвечающие за локальное зло в моем микрорайоне, не договорились с коллегами, курирующими тот же вопрос на границе. В результате плюс на минус дал ноль.

Может это государство полюбить человека или хотя бы ненавидеть его меньше?..

Ну, ничего, нам не впервой. Притерпелись. Мой учитель Евгений Калмановский так писал о Чернышевском: "Понять, оценить весь дикий, сверхчеловеческий

разброс его жизни способен лишь тот, кто сам жил здесь, в этом котле варился, без срока хлебал кислые щи, путался в родимых соснах и вырывался духом из предуготовленных ему тисков". Это, несомненно, относится не только к бедному Н. Г., но и к российской жизни вообще.

Ничего более оптимистичного предложить не имею.

Письмо XLVI. С. Л. - Д. Ц.

19 ноября 2003

Всю правду

Всю, какой лично я располагаю. Как в "Завещании" Лермонтова:

Ты расскажи всю правду ей,

Пустого сердца не жалей,

Пускай она поплачет...

С нажимом на всю, которого почему-то вот уже сто шестьдесят третий год никто не замечает. А стихотворение-то детективное. Настоящие "Ворота Расёмон": в каждой строфе - своя версия о причине исчезновения. Заведомо неполная. Сразу так и завязано: мне, брат, кранты, а тебе, наоборот, - на Большую землю; смотри ж... Не выдай, значит, в случае, там кто спросит. (Что, конечно, вряд ли.) Скажи

что навылет в грудь

Я пулей ранен был,

Что умер честно за царя,

Что плохи наши лекаря,

и прочее такое.

Родителям - вообще ноль информации. Не пишет, скажи, потому что лентяй. Номер полевой почты неизвестен - передислокация. Отпуск, скажи, пока ему не светит... А впрочем, не бери в голову: стариков, скорей всего, Бог уже прибрал, что и к лучшему, сам понимаешь:

Признаться, право, было б жаль

Мне опечалить их...

А вот с кем ты точно пересечешься... Есть там одна. Соседка ихняя, в общем. Так вот, короче, ей - спросит, не спросит, - ей обязательно правду! обязательно всю! не миндальничай с нею, не жалей пустого сердца:

Пускай она поплачет...

Ей ничего не значит!

Видите? Чрезвычайно, то есть, хотелось бы довести до ее сведения кое-что похуже, чем - умер честно за царя; что-то такое, что ее касается ближе и прямей; что заставит ее хотя бы осознать - если не вину, то утрату.

Вот какое завещание.

Разгадку - потаенную фабулу - предоставим читателям, пусть поиграют. Кто-нибудь, наверное, в детстве и сам чувствовал, что загадка тут есть. Но потом ведь вмешиваются взрослые - и несут, как правило, вздор. Вот, не угодно ли: "Герой "Завещания" верен своему патриотическому долгу, его любовь к родине сказывается и в приверженности к родному краю, к-рому раненый посылает свой предсмертный привет". Это в "Лермонтовской энциклопедии" пишет ленинградский профессор. Мой, между прочим, покойный учитель. Много разного, знаете ли, надо сделать с приличным человеком, чтобы он притерпелся кропать такую науку.

Однако же и сам неистовый Виссарион, толкуя Лермонтова, как говорится, по горячим следам, не увидал в "Завещании" отчаянного - и наивного романтического жеста. Нашел - попросту приписал - печоринский пофигизм: "Мысль этой пьесы: и худое и хорошее - все равно; сделать лучше не в нашей воле, и потому пусть идет себе как оно хочет..."

Вот что-то в этом духе, дорогой Дмитрий Владимирович,

и я хочу Вам сказать. (Про Лермонтова - просто к слову пришлось.) Не то что "пусть идет себе как оно хочет" - с этим ни за что не соглашусь, пока не разучусь различать худое и хорошее!
– а что сделать лучше не в нашей воле. Жизнь опять проиграна - по крайней мере, моя. Родился при Сталине, умрет при Путине - ну, можно ли придумать человеку (не говоря - поколению) биографию смешней?

Дело, по-видимому, не в дураках. Дураков как таковых - сущеглупых довольно мало. Это не свойство, а такая специальная роль - дурацкая: каждый принужден ее играть, затесавшись - поневоле или по ошибке - не в свою пьесу. Хорош был бы, например, Ваш покорный слуга за рулем автомобиля. Или представьте того же меня участником чемпионата по городошному спорту. Или министром обороны. Теперь вообразите, что я почему-либо начну вдруг рассуждать об этих чуждых мне предметах и занятиях - и войду во вкус. Вот и готово: перед Вами еще один дурак, отпетый, круглый.

Процент этих несчастных в нашей стране большой - очень понятно: социализм страшно способствовал биографической неразберихе, даже, как известно, культивировал противоестественный отбор. Они раздражают (больше всего - неизъяснимым самодовольством), но постараемся не злиться, раз не их вина. Мне в свое время помогал такой прием. Начальник, скажем, распекает: что-то ему опять почудилось разумное и доброе, так вот, чтобы духу, шипит, этого не осталось. А я размышляю: каким чудесным он был бы, например, подпаском, сложись все, как следует.

Рекомендую. Это лучше, чем про себя материться. И риск инсульта понижается.

Ну, что поделать, если это такая распространенная слабость, особенно у людей генеральского звания, - высказывать мнения о вещах, в которых ни бельмеса. Казалось бы: умеешь распорядиться спасательной, допустим, операцией - что тебе до избирательной системы? Расскажи, профессионал, как погибали спасенные заложники "Норд-Оста". Нет, усаживается перед телекамерой, тянется к микрофону - приспичило поделиться идеей: кто не ходит на выборы - тех лишать гражданства! Потревожил, значит, атмосферу, а нормальные - возражай: Конституция, то да се, да кто работать будет, если две трети населения вышлешь.

Или этот милиционер, который нынче прокурор. Кто его тянет за язык: сердцу патриота, видите ли, не любо, когда за родную нефть иностранцы платят твердой валютой! желаю, мол, получать в рублях! И так далее. Чего-чего только не выговорит без стыда и лени - а я все-таки не сержусь. И Вас призываю. Во-первых, здоровье дороже. А во-вторых, это как раз тот случай, когда человек в качестве мыслителя гораздо безопасней для окружающих, чем если бы непрерывно действовал согласно призванию. Роковой печатью которого явно, увы, отмечен.

Нет, дело не в них. Не в генералах. Не они виноваты, что их столько расплодилось. (Только на этой неделе - двадцать девять новеньких!) И что так называемые офицеры действующего резерва оккупировали так называемую вертикаль власти. (Согласно статистике - более половины высших руководителей страны - оттуда; это раз в десять больше, чем даже при Андропове.) И что вся официальная риторика превратилась в сплошное, как сказал бы Михаил Евграфович, сквернословие, причем даже не только в переносном смысле. И что практически не осталось нетошнотворных новостей.