Письма солдат
Шрифт:
— Так это «Хиппер» или «Блюхер»?
— За биноклем сбегаешь? — вопрос повис в воздухе.
Разом и обсуждение отличий немецких тяжелых крейсеров сошло на нет. Ребята из первой истребительной эскадрильи переключились на другие темы. Все важные и животрепещущие, разумеется.
Так Антон Марченко посетовал, дескать зря не зашли на Тринидад, на камбуз остро требуются свежие фрукты. Местные тропические. Моченые яблоки, консервированные груши, курага, финики и изюм приелись. Обычная витаминная подкормка, недорогая сладость для крестьян. А вот что-то экзотичное из колониальной лавки, дело другое.
—
Разумеется, на командира звена со всех сторон посыпались ответы. Да-с, фантазией господа летуны не обделены. Даже Кирилл Никифоров громко предположил, что несет нелегкая нас штурмовать столицу Венесуэлы. Дескать, наряд сил достаточный чтоб там все и всех смести, а десант вдоль берега идет. Бригады морпехов хватит.
— Неверно политический момент понимаете, Кирилл Алексеевич, — не утерпел комэск. — Венесуэла и так под нашим контролем. Вы не читали рекомендации по аварийным посадкам в регионе?
— Самая лучшая аварийная рядом со своим эсминцем, — громко поддержал Никифорова Антон Марченко.
— Значит, всей эскадрильей идем читать и перечитывать наставления, — нахмурился Сафонов. — Командиры звеньев сдают зачеты первыми.
Цель похода недолго оставалась тайной в семи конвертах. На «Выборге» объявили общее построение летного состава на палубе. Капитан первого ранга спустился к своим летчикам. За командиром перед строем встали полковник Черепов и старший офицер авианосца. Летчики построились по эскадрильям. На фланге отдельно встала дюжина пилотов и штурманов пикировщиков.
— Господа обер-офицеры и унтер-офицеры, вы все знаете, наш корабль, наш экипаж, наш авиаотряд исключительны. Никогда такого не было и не будет, чтоб георгиевский флаг вручали в счет будущих свершений, никогда еще не собирали на одном авианосце лучших из лучших, княжескую дружину, рыцарское копье георгиевских асов. Вас всех собрали со всех авианосцев флота. В одном строю, в одном отряде «наваринцы», «апостолы», «воротынцы», бойцы с «Синопа», «Чесмы», «Гангута». Самые лучшие, небесные волки, заслуженные и сильные. Вы можете все.
Каперанг Кожин заложил руки за спину, качнулся с пяток на носки.
— Сам император Алексей поднял флаг на нашем корабле. Он вручил нам прекрасный корабль, великолепные самолеты, он благословил нас крестным знаменем и своими руками поставил в красном углу кают-компании икону Георгия Победоносца.
— Господа, мы должны соответствовать. Не считаю для себя допустимым хоть в чем-то дать слабину, отступить, допустить малейший намек на трусость. Вы все знаете, георгиевскому кораблю особые задачи, — Евгений Павлович простер руку в направлении правого борта, показал на тяжелый немецкий авианосец. — Мы получили приказ лично от императора Алексея. Вы все с Канарских островов гадали: куда мы идем, в чем наша задача? Вы все правильно понимали, легкий авианосец с чисто истребительным авиаотрядом не держат на защите конвоев. Это была сопутствующая задача.
— Как видите, мы идем Карибским морем. У нас в эскорте только крейсера. Наша задача разнести к чертовой матери шлюзы Панамского канала. Полетные задания перед операцией выдаст Константин Александрович. Удар наносят пикировщики
Соединение бежало экономическим ходом на дистанции в сто-двести миль от побережья Южной Америки. Полеты не велись. Командующие посчитали что шанс напороться на сильный отряд американцев куда ниже риска, что кто-либо заметит и опознает палубный самолет континенталов.
Вообще, операция при здравом размышлении попахивала авантюрой. Два авианосца и четыре крейсера слишком слабый отряд чтоб отбиться от серьезной эскадры противника. Русские и немецкие подводники, крейсера хоть и успели изрядно прочистить Карибское море, но судоходство здесь не прекращалось, особенно малый каботаж вдоль берегов Южной Америки. Расчет делался исключительно на факторе неожиданности и отвлечении всех сил Атлантического флота США на сражение за Наветренные острова.
Впрочем, операцию утверждали на самом верху. Риск гибели авианосцев после успешного удара считался приемлемым. А если отбросить в сторону эмоции, то холодная логика штабных офицеров говорила: у противника только один авианосец, базовая морская авиация на Кубе и Эспаньоле занята и раздергана. Наши поврежденные корабли вполне могут укрыться и интернироваться в портах Венесуэлы и Колумбии.
Погода радовала, слабый ветер, легкое волнение, солнечно. С разбежавшихся по флангам крейсеров несколько раз радировали предупреждение о нейтральных судах, но так никто на перерез курса и не вылез. Видимо, разгоревшееся на осте грандиозное сражение заставило судовладельцев зря не рисковать, от берегов не удаляться, тем более все давно уже поняли: даже нейтральный флаг в наше дурное время никому и ничего не гарантирует.
Двое суток ничего не происходило. О приближении к цели летчики узнали, когда пришел приказ готовить машины к вылету. Заправляли самолеты, проверяли оборудование, оружие с вечера.
— Смотри, тоже засуетились, — Кирилл кивнул в сторону «Гинденбурга». Оба авианосца сблизились, шли на дистанции в четыре кабельтова.
Антон Марченко провел по подбородку. Фельдфебель, как и большинство истребителей, побрился с вечера, как только в ангар по громкой связи вызвали механиков и оружейников.
— Будет шанс опробовать новую машину. Не терпится самому проверить пушки в бою.
— А я бы на твоем месте не торопился, — прозвучал за спиной голос Сафонова.
— Борис Феоктистович?! У нас же «Третьи 'Сапсаны»! Сам помнишь, как мы на «Апостолах» рапорты писали, чтоб скорее нам пушечные истребители дали!
— Помню. Все помню. В другой ситуации плясал бы на палубе в присядку. Только знаете ребята, «Сапсан 3» еще в серию не принят, все испытания не прошел. На «Выборг» дали пробную партию, досерийные машины. Так что нам не только к черту в пасть лезть, так еще новый истребитель испытывать.