Письма спящему брату (сборник)
Шрифт:
Саша нагнал Вовку:
— Знаешь, Володя… брось это, а?
— Как ты меня назвал? — опешил тот, до сих пор он был только Вовкой. Потом криво улыбнулся и упрямо мотнул головой: — Не, Санёк. Я еще побарахтаюсь. Пену повзбиваю. А ты иди, раз решил…
— Ладно. Бывай. Лихом не поминай.
— И ты… будь.
И они крепко обнялись, а потом Саша развернулся и потихоньку побрел прочь, сам пока не зная, куда.
Столица нидерландского королевства явно страдала от острого приступа шизофрении: одна ее половина дурела от безделья, другая — ударилась в лихорадочную торговлю. По улицам шли кучки молодежи: парни в двурогих
— Привет!
Русское приветствие посреди голландского празднества прозвучало как выстрел. Саша ошалело завертел головой. Он добрел почти до Фондел-парка, куда вливались толпы отдыхающих.
— Привет, говорю! Не узнал?
— Ян! Ваня! — перед ним стоял ван дер Велд, — это… Ваня… с праздником тебя.
— Меня-то зачем? Сегодня — день рождения принцессы Юлианы.
— Тогда при чем тут королева?
— Сейчас все объясню. Слушай, пошли в парк, у меня тут в двух шагах свидание назначено? А я по дороге расскажу.
Пока они потихоньку плыли в густой толпе к входной калитке, Ян начал хорошо поставленным лекторским голосом:
— Изначально этот день — день рождения нашей бывшей королевы Юлианы.
— А разве она умерла?
— Жива еще. Когда она поняла, что слишком состарилась, то ушла в отставку и передала трон своей дочери, Беатрикс. Это нынешняя королева. А Юлиана теперь опять называется принцесса. Но поскольку все привыкли праздновать именно 30 апреля, и это очень удобный день, то решили королевин день не перемещать. Обычно сегодня бывает хорошая погода, как теперь.
— Слушай, а почему базар такой повсюду?
— Сегодня не может работать ни один магазин. Но каждый человек имеет право без налогов, пошлин и лицензий торговать в любом месте любым разрешенным товаром. Мы — нация торговцев, так? Вот и торгуем раз в год всем подряд.
— Опаньки! — вздрогнул Саша, когда толпа притиснула их к забору.
— Кстати, и в Москве сейчас точно так. Каждый день, — заметил Ян.
— То есть?
— Торгуют, чем попало, где попало. Ельцин объявил свободу торговли, и теперь весь центр Москвы выглядит именно так. Теперь Россия — самая свободная в мире страна. Серьезно. Я как раз две недели назад вернулся. Впрочем, — помолчав, добавил Ян, — там кажется, люди этим живут. А у нас — весело избавляются от старых… шмакодявок, так это называется?
— Шмоток. Или — барахла. Шмакодявки — это… маленькие люди, — поправил его Саша.
— Ты, кстати, посмотри, что тебе нужно, обычно находишь много ценных… шмоток для дома.
— Да что мне нужно… — вдруг вырвалось у Саши. — У меня и дома-то никакого нет.
— Серьезно? — В голосе Яна неожиданно прозвучала теплота, словно не был Саша для него — чужим нелегалом, незаконно попирающим голландскую землю. Или правда — не был?
— Серьезно, Ваня.
— А с работой?
— Аналогично.
— Так, — вытянутое нордическое лицо прорезали деловые морщинки, — надо будет подумать. Жаль, что ты не сказал раньше… Знаешь что? Я позвоню сегодня вечером Дмитрию с Украины, помнишь? У него напарник, вроде, уезжает. Они убирают богатые квартиры. Нелегально, конечно. Может, он возьмет тебя. А ночевать — есть где?
— Нет.
— Хорошо. Сегодня можешь переночевать у меня, а потом будет ясно.
— Ваня… спасибо! — справляясь с комком в горле, выдохнул Саша. Да разве можно было ожидать, что все разрешится так быстро и просто?!
— Еще не за что. Вечером пойдем ко мне, и я ему буду звонить. Я еще не знаю. Ооо! — обрадовался Ян, заметив какую-то компанию, которая как раз ожидала его по другую сторону от калитки. — Hoi!
И они пошли в переполненный парк сидеть на покрывале, постеленном поверх загаженного донельзя газона, есть бутерброды, пить пиво, сок и лимонад. Потом гуляли по улицам. Потом Ян терпеливо ждал, пока Саша рьяно рылся в грудах тряпья по гульдену-два за вещь и вылавливал оттуда небросовые еще свитера, курточки, платьица — в Москве такие в комиссионках висят, и недешево! А потом и вовсе наткнулся на бесплатную кучу: бери кто что хочет — нераспродано.
Потом какие-то непривычно услужливые женщины усадили их за белый пластмассовый столик и напоили ароматнейшим кофе с куском пирога — всего за гульден. А потом они пошли к Яну домой, в маленькую студенческую квартирку на одной из центральных улиц города.
За окном уже смеркалось. Горы старого барахла рассыпались по тротуару, и коммунальные рабочие аккуратно заталкивали их в бездонные чрева медленно ехавших по обеим сторонам дороги мусорных машин. Апофеоз общества потребления.
А Сашино ухо улавливало в телефонной трубке сухой и острый выговор Димы, словно музыку небесных сфер:
— Значит так. Работать начинаем послезавтра, а ко мне переберешься дня через два, когда Толян съедет. За хавиру договорились по стольнику в месяц, стол общий, готовка по очереди. Работа почасовая — когда десятка в час, когда только семь с полтиной. Первые две недели я тебя учу, что и как, ты за это отдаешь треть заработка мне. Потом — сам. По-голландски-то спрекать — мал-мала смогешь?
— Dat kan [50] , — с чистым амстердамским выговором ответил Саша.
50
Это можно (нидерл.)
На чужую и богатую землю опускался вечер — чуть-чуть попозже, чем на московские улицы, переулки и бульвары, где тоже торговали чем попало. И где ходили люди, которых он прежде любил.
13. Все нормально!
Саша захлопнул дверь и аккуратно повернул ключ. Димка ушел еще раньше, по своим собственным делам. Хорошо все-таки с таким соседом — все четко, по-деловому, в душу не лезет. Голландец прямо, а не славянин.
За спиной — рюкзак с инструментом, в руке — связка ключей от двери и от велосипеда. Ведь, пожалуй, мог бы быть и от машины ключик, только прав нелегалу не получить, да и ездить на подержанных нашенских жигулях ему особенно некуда. А по городу на велосипеде даже и быстрее.