Письма в Бюро Муз

Часы на здании городской ратуши пробили пять. От их глухого стука вздрогнула брусчатка, Нелли спотыкнулась на неровном кирпичике и взмахнула руками, чтобы не упасть. Её потёртый кожаный саквояж слетел с плеча, сдавил локоть, но она успела его подхватить.

Мужчины и женщины в серых плащах сновали от одной из шести сторон площади к другой под моросящим дождём. Изваяние святой Биргитты 1 в центре посерело от влаги, её молодой лик будто сделался старым и суровым. Она стояла спиной к одноимённому бордовому костёлу с острыми шпилями и с укором взирала на новёхонькую светлую ратушу с башенкой. Нелли не ходила в церковь, хотя и уверяла свою мать в обратном.

Последние пару лет статуя казалась ей ещё бесцветнее, чем всем остальным. Как, впрочем, и любая вывеска в этом городе. Даже яркие мозаики Витражного бульвара в один миг покрылись толстым слоем дорожной пыли, никто не был обеспокоен тем, чтобы отмыть их. Краски потускнели, износились, будто кто-то опустил полупрозрачное тусклое забрало на её лицо. Это случилось в тот день, когда её пригласили в родной город на похороны отца.

Она переезжала сюда полная надежд и страхов. Впервые ступив на землю Этельсборга с чемоданом в руках, она не знала, в какую сторону идти. В её голове крутились кадры, как её запихивают в автобус в провинциальном Мекленмё, а по приезду она стоит на этой самой площади, и шесть примыкающих улиц вертятся калейдоскопом. В прошлом Нелли посещала западный Гёталанд лишь однажды: когда дядя Расмус привозил её поступать в колледж и помогал с поисками жилья. Он провёл большую часть своей жизни в провинции, но к её удивлению, ориентировался в переплетении городских улочек не хуже, чем стерлядь в разветвлённых речных потоках. Где бы они ни находились, дядя всегда знал верный путь или встречал своих добрых знакомых, готовых помочь ему в чём угодно.

Во второй раз Нелли бродила по городу в одиночестве и через каждые тридцать метров спрашивала дорогу у прохожих. Многие просто проходили мимо или говорили нечто невразумительное, но благодаря паре добрых душ она добралась до дома к вечеру, и даже нагоняй от хозяйки не испортил чувства победы в этом испытании. Годы учёбы и работы в Этельсборге сделали своё дело, и Нелли стала неплохо ориентироваться в новом месте. Она знала все улицы наизусть, но достопримечательности видела в основном снаружи.

По традиции показав язык Биргитте, она возмутила дородного усатого банкира. Он вздёрнул нос и цокнул, отчего его цилиндр чуть не спал с головы. Плечи Нелли понуро опустились. Ещё в студенчестве она завела себе примету: если гримасу никто не заметит, то всё пройдёт хорошо; если же кто-то расстроится, то удача на время её покинет. Святая Бри ещё ни разу её подводила, но девушка почему-то верила, что та обязательно бы скорчила рожицу в ответ.

До отправления автобуса оставалась четверть часа. Она лишь надеялась, что билет не промокнет. Зонт она, разумеется, забыла. А фру Ларссон, несмотря на договорённость отпустить её пораньше, в последний час принесла ей стопку доверенностей. Вся взмыленная, Нелли скинула заламинированные листы начальнице на стол и стрижом вылетела из конторы. Она едва успела забежать домой за праздничным пирогом, который испекла по случаю дня рождения бабушки. Относить его на работу она не рискнула, дабы её труд не попался на глаза главному нотариусу и не был безжалостно сожран.

Колючий осенний ветер ущипнул её щёку и завернул полу плаща. Нелли съёжилась, зашагала быстрее, и её облезлые каблуки застучали по мостовой с удвоенной силой. Она почти миновала площадь, как перед ней возник тёмный силуэт.

– Приветствую, фрекен! – Бодро поздоровался он. – Как ваши дела?

Она разглядела его на ходу: стройный мужчина, почти такой же высокий, как она. Капли затерялись в его тёмных локонах и блестели при движении головой. Судя по виду, молодой студент, которых много ошивалось у стен Механического университета. Он был одет в ничем не примечательное пальто, коих тысячами носили на улице, но что-то выделяло его из толпы. Нелли оторопела: улыбка, широкая добродушная улыбка, которыми местные жители никогда не одаривали друг друга. Хмуриться, казалось, было правилом хорошего тона в Этельсборге, а любой нарушивший его становился дурачком-изгоем.

Она не ответила на оптимистичный призыв и выдавила из себя, не сбавляя шага:

– Спасибо, не жалуюсь.

Парень увязался следом.

– Что вам нужно? – Спросила она.

– Вот, возьмите, – он протянул листовку.

Нелли машинально засунула её в карман и затрусила к улице Лиллы Нюгатан 2 , что отделяла её от автостанции.

– До сви-да-а-ния! – Весело крикнул парень.

Она обернулась: он махал ей рукой, и прохожие стали оглядываться. Её лицо покраснело, она помахала одними пальцами на прощание и удалилась. Не успела она пройти и двух шагов, как испытала острое желание вновь увидеть человека, так выбивающегося из общего ряда. Парень смотрел ей вслед. Она опустила взгляд в пол и тут же зацепилась за яркую деталь: в марше чёрных ботинок мелькали его жёлтые шнурки. Нелли моргнула. Его. Шнурки. Были. Жёлтыми. Нелли гадала, работал ли он в цирке или сбежал из дурдома, но была уверена в одном: он был чуждым элементов в мерной упорядоченной жизни города, в котором все жили в едином механическом ритме.

Незнакомец потряс кипой бумажек и двинулся в сторону Витражного бульвара, насвистывая весёлую песенку. Опомнившись, она отругала себя за задержку. Вопрос её отъезда зависел от каких-то минут, потраченных на бестактное разглядывание людей. Стоило ей отвернуться, как цвета вновь померкли, серость сгустилась над миром пуще прежнего, оставив только рутину, грязь и усталость.

Дорога в восточный Гёталанд не предвещала ничего хорошего: несколько часов в трясущемся автобусе, прибытие глубокой ночью. Если повезёт, где-то в середине пути к ней присоединится дядя Расмус, который был также приглашён на именины. Или кто-то встретит её по приезду. Нелли надеялась, что ей не придётся топать через весь засыпающий городок в одиночестве. В сравнении с развитым Этельсборгом её родные края теперь воспринимались не иначе как глухая деревня. Именно поэтому родители всеми силами старались выпихнуть её в крупный город, дать шанс построить светлое будущее, правда, исключительно по своему воображаемому лекалу.

За пять минут до отправления Нелли ёрзала на сидении и наблюдала за тем, как темнеет небо. Она непроизвольно шевелила сцепленными в замок пальцами. Грянул гром. Автобус тронулся.

Дядя так и не сел в автобус: Нелли всматривалась в лица отбывающих и провожающих на его станции и поникла, когда двери с пыхтением закрылись. Из шести часов пути прошло три, в оставшееся время ей удалось прикорнуть в обнимку с саквояжем. Если бы не бдительная соседка, она бы пропустила остановку в Мекленмё, после чего её бы выгнали на большом городском вокзале конечного Липчёпинга.

В темноте она спрыгнула со ступенек прямо в лужу, запачкав обувь, и тут же отскочила в сторону, дабы не быть обрызганной шофёром, который и так пожурил её за задержку. Само тело противилось тому, чтобы сойти здесь.

Ночь заключила лен Эстергётланд в свои холодные объятия, ветер скулил в сосновых ветвях, чередуясь с уханьем встревоженной совы. Лишь дорожка моргающих фонарей перпендикулярно трассе свидетельствовала о том, что где-то за кронами деревьев жили люди.

Автостанция погрузилась в сон: её двери заперли на ночь, и ни одна лампочка не горела внутри. Маленькое здание никто не сторожил: там было нечего брать. Одинокий посетитель, чья машина стояла на парковке для встречающих, набирал номер на диске таксофона. Каждый раз, когда прибор принимал цифру, диск с щёлканьем прокручивался и ударялся об ограничитель. Два расторопных пассажира, которым также не повезло оказаться в Мекленмё, шли по грунтовой дороге в сторону домов и вскоре исчезли в лесу. Нелли поплелась за ними. Догнать мужчин она бы не успела, и ей оставалось только надеяться, что к утру её кости не будут обгладывать хищные звери. Возможно, её крик услышат в случае опасности, если она пойдёт достаточно быстро.

Саквояж показался ей очень тяжёлым и своим весом оттянул руку вниз. Нелли поняла, что смертельно устала после напряжённого трудового дня, беготни по городу и долгой поездки. Ей хотелось бросить сумку на обочину и сесть рядом, но нужно было идти. Она едва переставляла ноги и считала шаги.

Она стояла под конусом фонаря, когда услышала гулкий стук по асфальту, и обернулась: мужчина из телефонной будки бежал к ней. Нелли вздрогнула и попятилась в тень. У неё не было сил убегать. Человек приближался. Она выронила саквояж и уже хотела отступить в заросли, как знакомый голос привёл её в чувство: