Шрифт:
"Письма Валаамского старца"
(отца Иоанна)
Письмо старца по поводу желания издать его письма.
5.2.1956 г. Новый Валаам.
Боголюбивые чада мои!
Вы собрали мои письма и хотите издать их; если вы усмотрели, что письма послужат на пользу, собирайте и издавайте.
Я ведь писал письма в разное время и разным лицам, вот и получились неизбежные повторения. Хорошо бы было мне пересмотреть их самому, но это нельзя исполнить, ибо я не могу приехать к вам по болезни ног моих. Да я и дряхлею; теперь мне стукнуло 83 года; благодарю Бога, что память пока, хоть и тупеет, но не изменяет.
Письма писал я, как Господь полагал
В то время керосина не было еще, по ночам в избе работали с лучинкой. Я наблюдал за огнем, лучинку вставлял в светец, а угольки падали в приготовленный ушат с водой. Отец мой плел лапти, а мать и сестра пряли или починяли; еще у меня было два брата. Вот что еще интересно: спичек не было, в печке делали ямку, в нее угли загребали кочергой, вот огонек там и хранился. Случалось, потухали угольки, мать бывало скажет:"Ванька, сходи к Андрею за углем". Вот я и принесу уголек в баночке. Подую на уголек, приложу лучинку - вот и добыли огонек!
У нас портной работал шубы; он умел читать и меня учил.Тупо я понимал, а сестра моя скоро заучила буквы и укоряла меня: как ты не понимаешь? Вот я уже заучила, а ты все не понимаешь! Наконец и я научился читать.
Когда я начал читать, то приобрел несколько книжек "Жития святых", - тогда печатались такие маленькие книжечки. Был у меня друг единомысленный. Вот мы с ним и толковали, как надо спастись. Ходили пешком в Нилову пустынь за 15 верст от нас; насушим сухарей мешочек, пристроим на плечи, и марш в дорогу. Ходили мы туда три раза: слышали мы, что там, в лесах, живет пустынница Матрена, но никак не могли повидать ее. Да и глуповаты были: ведь только по 13 лет.
Старший мой брат жил в Петрограде. Он был деловой и не глупый; имел трактир и меня к себе взял. Немного я пожил с ним, и книжки все приобретал. Как-то брат поехал в деревню, а я в Коневский монастырь. Нашелся попутный человек, владеющий финским языком. На Коневце нам не понравилось и мы отправились дальше на Валаам. Я остался на Валааме, а попутчик вернулся в Петроград. Мне тогда было 16 лет. Моя мать приезжала повидать меня. Проживши 4 года в монастыре, меня взяли на военную службу. Служил я в стрелковом полку 4 года - тогда такой срок был. После службы пожил в доме с отцом года два и второй раз прибыл на Валаам в 1900 году. Вот и живу с тех пор в монастыре, и мысли никогда не было, чтобы вернуться в мир.
Благодарю Господа, что он по своей милости сподобил меня грешного провести всю мою жизнь в монастыре. Кто будет читать мои письма, умиленно прошу: помяните в своих святых молитвах меня великого грешника.
Старец Валаамского монастыря.
Письма 1939-1956г.
1.
4.8.1939г.
Почтенное твое письмецо я получил и видно из него, что ты стала заниматься внутренней духовной жизнью. Умудри тебя Господь! Правильно твое замечание, что "от молитвы нечего не ждать". При молитве надо себя держать в большем непотребстве, и если появятся теплота и слезы, не мечтать о себе что-то высокое; пусть они приходят и уходят без нашего принуждения, но не смущайся, когда они пресекаются, иначе и не бывает.
Молитва самый трудный подвиг, и она до последнего издыхания сопряжена с трудом тяжкой борьбы. Все же Господь, по своему милосердию, временами дает и утешение молитвеннику, чтобы он не ослабевал. Молитвенное свое домашнее правило определи сама, сообразуйся со временем; в этом самочиния не будет, только много набирать не советую, чтобы не быть рабом правилу и во избежания торопливости.
По божей милости, пока живем благополучно, обычной монастырской жизнью. Испрашивая на тебя божие благословение.
2.
4.10.1939г.
Добре, что ты упражняешься в Иисусовой молитве. Святые отцы молитву назвали царицей добродетелей, ибо она привлечет и прочия добродетели. Но, насколько она высока, настолько и труда большого требует. Преподобный Агафон говорит: "молитва до последнего издыхания сопряжена с трудом тяжкой борьбы".
Ты исполняешь по 100 и утром и вечером, довольно с тебя такого количества, только старайся исполнять со вниманием; но не смущайся, что у тебя при этом на сердце сухость, однако, понуждай себя; только внимание держи, как я тебе говорил в верхней части груди. На работе и при людях старайся умно предстоять перед Богом, т.е. иметь память Божью, что Он тут. Если больше тебя умиляют псалмы и акафисты - их читай, если время есть.
О непрестанной и умносердечной молитве, к которой ты стремишься, не дерзаем просить у Господа - такое состояние у очень немногих, едва ли обретешь из тысячи одного человека, сказал св. Исаак Сирский, и в такую духовную меру приходят по благодати божией за глубокое смирение. К теплоте сердечной не стремись - она приходит без нашего искания и ожидания; в молитве должен быть наш труд, а успех уже зависит от благодати, большаго не ищи и не горячись. В духовной жизни скачки не уместны, а требуется терпеливая постепенность. Ты еще юная телесно и духовно. Св. Листвичник пишет: "Раскрой у новоначального душу - и увидишь неправильность, желание у него непрестанной молитвы, всегдашней памяти смертной и совершенного безгневия, - такое состояние только совершенных". Признак молитвы в теплоте сердечной и в сокрушении сердца, и чтобы сознавать себя ничтожной и взывать к Господу: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешную", или другими словами можно молиться, как для тебя будет удобнее.
Ты не хочешь грешить и грешишь тяжело. Что делать?
– Человецы есмы, плоть носящие, да дьяволами искушаемые. Не трепещи и не унывай сице, когда и пошатнешься в какой добродетели, встань, выпрямись и опять иди вперед; знай, что устоять в добродетели зависит не от нас, а от благодати Божией. Имей смирение и не верь себе, пока не ляжешь в гроб; да других не осуждай ни в чем. Кто кого в чем осуждает, тот и сам в эти же грехи впадает, иначе и не бывает.
Если когда, тебе приходится покривить душой ради одиночества, чтобы побыть у себя дома - это не грешно; умудряйся, чтобы все было ради Бога. Умудри тебя Господь.
3.
27.4.1940г.
Письмо твое я получил. По божией милости остался жив, хотя и сплю на нарах, но духом спокоен, даже и не думаю о Валааме, точно как и не жил там.
Письмо твое я понял, ибо оно писано от чувств, и я чувствовал силу слов. Валаам покинул я спокойно, и бомбардировку Валаама перенес благодушно. Во время тревог не бегал прятаться в убежище, хотя оно было у нас в соборе, но сидел в своей келии и читал Святое Евангелие. От грома бомб корпус дрожал, стекла в окнах вдребезги разлетелись и двери открывались, а у меня какое-то было внутреннее убеждение, что останусь жив. Уезжать с Валаама пришлось спешно, хотя и мало что взял с собой, но не жалею, только очень жаль, что твоя икона и еще родительское благословение остались висеть на стенке. Взял несколько книг из святоотеческих и довлеет их.