Письма живого усопшего
Шрифт:
«Действительно, — подумал я, — французы — очень вдохновенный народ, если уж офицеры их армий ищут наставлений в царстве невидимого! Разве не было похожих видений у Jeanne?»
— А как ты сама добываешь нужную информацию? — спросил я, подойдя поближе к Мерилин, которая на этот раз выглядела гораздо более серьёзной, чем несколько лет назад, когда мы встретились в Париже.
— Да ничего особенного, — ответила она, — просто спускаюсь туда и смотрю по сторонам. Я знаю, на что следует обращать
— А ты? Ты всё ещё любишь его так, как прежде?
— Как прежде?
— Да, как тогда, в Париже.
— Должно быть, время тянется для тебя слишком медленно, — ответила мне сильфида, — раз о том, что было всего лишь несколько лет назад, ты говоришь — «как прежде».
— Так что же, для тебя несколько лет ничего не значат?
— Для меня — ничего, — ответила она, — я живу долго.
— А ведомо ли тебе будущее твоего друга? — спросил я.
На лице Мерилин отразилась растерянность, и она медленно произнесла:
— Обычно, я знала всё, что должно было с ним случиться, потому что могла читать его волю, а всё случалось именно так, как он хотел, но с тех пор, как мы попали сюда, мне кажется, что он утратил прежнюю силу воли.
— Утратил собственную волю?! — воскликнул я удивлённо.
— Да, потерял её; теперь он постоянно молится какому-то великому Существу, которое любит гораздо больше, чем меня. Он всё время повторяет одну и ту же молитву: «Да будет воля Твоя!» Но ведь до сих пор всегда была его воля, а сейчас, — как я уже говорила, — он её потерял.
— Но возможно, — сказал я, — с волей получается так же, как однажды было сказано о жизни, тот, кто теряет свою волю, напротив, воистину обретает её.
— Надеюсь, он тоже скоро её обретёт, — сказала она, — раньше он всегда давал мне интересные поручения, и я помогала ему добиваться того, что требовала его воля, а теперь он только и делает, что всё время отправляет меня туда. А мне там совсем не нравится!
— Почему?
— Потому что там есть что-то такое, что угрожает моему другу.
— И как к этому относится его воля?
— Знаешь, даже об этом он каждый день говорит великому Существу, которое любит больше, чем меня: «Да будет воля Твоя!».
— А думала ли ты о том, что и сама можешь научиться этой молитве? — спросил я.
— Иногда я повторяю её вместе с ним, но я не знаю, что она означает.
— И ты никогда не слышала о Боге?
— Я слышала о многих богах: об Изиде и Осирисе, о Сете, о Горе — сыне Осириса...
— А может быть, это кому-то из них он говорит: «Да будет воля Твоя!»?
— Нет, нет! Это совсем не те боги, к которым он обращался во время своих магических занятий. Похоже, что ему удалось отыскать какого-то нового бога.
— Или же он вернулся к самому древнему из всех богов, — предположил я. — Как же он Его называет?
— «Отче наш, сущий на небесах».
— Если ты тоже научишься говорить нашему Отцу, который на небесах: «Да будет воля Твоя!», — сказал я ей, — это поможет тебе скорее обрести ту душу, о которой ты мечтала и которую ждала, когда мы виделись в прошлый раз в Париже.
— Как же наш Отец сможет мне помочь?
— Это Он наделил душами людей, — сказал я.
Глаза сильфиды заблестели каким-то почти очеловеченным блеском.
— А мне Он мог бы дать душу?
— Говорят, что Он может всё.
— Тогда я попрошу, чтобы Он дал мне душу.
— Но для того, чтобы попросить Его о душе, недостаточно просто повторять ту молитву, которую повторяет твой друг.
— Он только говорит — ...
— Да, я знаю. Предположим, ты будешь повторять это вслед за ним.
— Я буду повторять, если ты объяснишь мне, что это значит. Я хочу делать всё так, как делает мой друг.
— Когда мы говорим нашему небесному Отцу: «Да будет воля Твоя!», — сказал я, — это значит, что мы отказываемся от своих собственных желаний, от стремления к удовольствиям, к любви или к счастью, или к чему-то ещё и складываем все эти желания к Его ногам, жертвуя ради Него всем, что мы имеем или надеемся иметь, потому что любим Его больше, чем самих себя.
— Очень странный способ для того, чтобы достигать исполнения собственных желаний, — сказала она.
— А это делается вовсе не для исполнения собственных желаний, — ответил я.
— Тогда для чего же?
— Просто из любви к Небесному Отцу.
— Но я не знаю никакого Небесного Отца. Кто это?
— Это Источник и Цель существования твоего друга. Это Тот, кем в один прекрасный день снова станет твой друг, если сможет всегда повторять Ему: «Да будет воля Твоя!».
— Тот, которым он снова станет?
— Да, потому что когда он соединяет свою волю с волей Небесного Отца, Небесный Отец живёт в его сердце, и оба они сливаются воедино.
— Значит, Небесный Отец — это, в действительности, Истинная Сущность моего друга?
— Даже величайший из философов не смог бы выразиться более точно, — подтвердил я.
— Тогда я тоже люблю Небесного Отца, — прошептала Мерилин, — и теперь я целыми днями буду повторять Ему: «Да будет воля Твоя!»
— Даже если Его воля разлучит тебя с твоим другом?
— Как же она может разлучить меня с моим другом, если Отец — это его собственная Истинная Сущность?
— Хотелось бы мне, чтобы все ангелы понимали всё так же, как и ты, — сказал я.