Письма
Шрифт:
039 Из письма к Майклу Толкину 29 сентября 1940
[В конце лета 1940 г. в дом Толкинов ненадолго подселили двух эвакуированных женщин.]
Нынче утром наши эвакуированные с нами распрощались — уехали обратно домой, в Ашфорд (они из железнодорожников /*Т.е. из семьи железнодорожников; Ашфорд — один из крупных железнодорожных городов; сегодня ассоциируется с тоннелем под Ла-Маншем*/), после ряда эпизодов комических и трогательных одновременно. В жизни не видел более простых, беспомощных, кротких и горестных душ (свекровь и невестка). Впервые за все время своей семейной жизни они оторваны от своих мужей — и, как выяснилось, предпочли бы, чтобы их взрывом разнесло в клочья.
040 Из письма к Майклу Толкину 6 октября 1940
[В сентябре 1939 г. второй сын Толкина, которому шел девятнадцатый год, решил завербоваться добровольцем в армию, однако ему велели проучиться год в университете, прежде чем зачисляться на военную службу. Он поступил в Тринити-Колледж Оксфордского университета, а на следующее лето покинул университет, чтобы пройти обучение на стрелка-зенитчика.]
Мне очень жалко, милый мой мальчик, что твоя университетская карьера рассечена надвое. Лучше бы ты был старшим и успел закончить до того, как тебя забрала армия. Но я все-таки надеюсь, что тебе удастся
041 Из письма к Майклу Толкину 2 января 1941
Я тут все разгребал задолженности по переписке и наконец-то вот-вот снова засяду за свою книгу; но, как только я возьмусь за дело по-настоящему, впереди замаячит тень нового триместра, и придется мне думать о лекциях и комитетах.
042 К Майклу Толкину
[Майкл Толкин вместе со своей зенитной батареей обеспечивал прикрытие аэродромов в «Битве за Англию» /*Воздушные бои над территорией Великобритании; день «Битвы за Англию» отмечает ся воздушным парадом над Лондоном 15 сентября*/, а после того, пострадав в результате аварии армейской машины во время ночных учений, был отправлен в вустерский госпиталь. Отец написал ему туда несколько писем; это — одно из них.]
12 января 1941
Нортмур-Роуд, 20, Оксфорд
Дорогой мой Мик!
Кажется, так много времени прошло с тех пор, как я писал тебе в последний раз, — все это время увязаю в делах, ощущение безотрадное, гнусный восточный ветер дует, не стихая, день за днем, пробирающий до костей холод сменяется промозглой, пасмурной сыростью..... За последнее время один лишь раз поразвлекся: в прошлый вторник, в гололед и метель, доктор Хавард [1] сводил вечером нас с братьями Льюис [2] в один паб в Эпплтоне. Дж. Б. подарил мне на день рождения коробочку нюхательного табака. И вот вытаскиваю я ее из кармана и читаю старинную этикетку: «ПОСТАВЛЯЕТСЯ ИХ ВЕЛИЧЕСТВАМ КОРОЛЯМ ГАННОВЕРА И БЕЛЬГИИ и т. д. ГЕРЦОГУ КАМБЕРЛЕНДСКОМУ И ГЕРЦОГИНЕ КЕНТСКОЙ» «Желающие есть?» — спрашиваю. Простые трудяги тянут ко мне мозолистые руки. Ну и расчихались они — шапки с голов послетали! Лучше не говори Дж. Б., что я сделал с драгоценным продуктом «Фрибург энт Трейэр» (ну, с небольшой его порцией). Майор Льюис, — он понятия не имел, что Блэкуэлл [3] живет в Эпплтоне и что у местных ушки на макушке, — поведал забавную историю о том, как заглянул в «Блэкуэллз» вместе с Хьюго Дайсоном [4]. Когда он дошел до того момента, как продавец возвратился к Хьюго и сказал: «Извините, сэр, подержанного экземпляра у нас нет, зато есть новый» (а X. ему: «Ну, так поваляйте его по полу и сделайте подержанным; мне все равно»), — публика взорвалась аплодисментами. Если не считать этой коротенькой интерлюдии, жизнь довольно занудна: слишком уж много в ней комитетов и всяческой законодательной тягомотины — вот уже несколько раз приходилось засиживаться далеко за полночь.....
То и дело объявляют воздушную тревогу, но (пока) дальше предупреждений не идет... Полагаю, в этом году все «разразится» раньше, чем в прошлом, — погода позволяет, — то-то горячая начнется пора во всех уголках этого острова! Ясно также, что наш добрый старый друг СССР затевает какую-то пакость [5]. Словом, гонки со временем, что называется, след в след..... Думаю, простые «граждане» ведать не ведают, что там происходит на самом деле. Однако здравый смысл вроде бы подсказывает, что очень скоро Гитлер атакует эту страну напрямую и оч. мощно, еще до лета. А тем временем на улицах вовсю торгуют «Дейли уоркер» [6] — свободно и беспрепятственно. Веселенькие деньки предстоят нам после войны, даже если победим мы — в том, что касается Германии.
Благослови тебя Господь, сынок. Непрестанно за тебя молюсь. Вспоминай обо мне. Не нужно ли тебе что-нибудь?
Очень тебя любящий папа.
1. Р. Э. Хавард (врач-терапевт).
2. К. С. Льюис и его брат, майор У. Г. Льюис.
3. (Сэр) Бэзил Блэкуэлл, книгопродавец и книгоиздатель.
4. X. В. Д. («Хьюго») Дайсон, друг Льюиса и Толкина, на тот момент занимал должность лектора в университете Ридинга.
5. 10 января 1941 г. Германия подписала с Россией новый договор в подтверждение взаимопонимания, что якобы существовало на тот момент между двумя странами.
6. Ежедневная газета, орган Коммунистической партии Великобритании.
043 Из письма к Майклу Толкину 6—8 марта 1941
[На тему брака и взаимоотношений между полами.]
Отношения мужчины с женщинами могут быть чисто плотскими (на самом-то деле, конечно же, не могут; но я имею в виду, что мужчина может отказаться принимать в расчет все остальное, причиняя тем самым великий вред своей душе (и телу) и их душам и телам тоже); или «дружескими»; или же он может быть «влюбленным» (задействуй и сплавляя все свои чувства, все силы разума и тела в сложном смешанном чувстве, ярко окрашенном и наэлектризованном «сексом»). Мы живем в падшем мире. И вывихнутый сексуальный инстинкт — один из главных симптомов Падения. На протяжении эпох мир скатывается все ниже. Одни модели общественного устройства сменяются другими, и каждый новый тип заключает в себе свои опасности; однако с тех пор, как пал Адам, «безжалостный дух вожделения» шествует по каждой улице и восседает, плотоядно ухмыляясь, на каждом углу. «Аморальные» последствия мы пока оставим. В них тебе вообще впутываться не хочется. К воздержанию склонности у тебя нет. Значит, «дружба»? В нашем падшем мире «дружба», что должна бы связывать всех представителей рода человеческого, между мужчиной и женщиной фактически невозможна. Дьявол неистребимо изобретателен, а секс — его любимый трюк. Он в совершенстве умеет уловлять вас и через великодушные романтические или чувствительные мотивы, и через потребности более низменные и животные. Эту самую «дружбу» опробовали неоднократно: практически всегда или одна сторона «сорвется», или другая. Позже, в зрелые годы, когда сексуальное влечение поостынет, дружба, пожалуй, и возможна. Вероятно, она случается между святыми. А в случае обычных людей это — большая редкость; да, два разума, что и впрямь родственны друг другу в первую очередь интеллектуально и духовно, могут по чистой случайности оказаться заключены в женском и мужском телах и все же могут пожелать и даже достичь «дружбы» абсолютно независимо от секса. Однако рассчитывать на это не стоит. Вторая сторона почти неминуемо подведет его (или ее) — и «влюбится». Но на самом деле молодой человек (как правило) «дружбы» вовсе не ищет, даже если уверяет в обратном. Ведь вокруг молодых людей полным-полно (как правило). А ищет он любви: невинной и в то же время, пожалуй, лишенной ответственности. «Увы, увы, почто любовь — греховна!» — как пишет Чосер /*«Кентерберийские
В нашей западной культуре традиция романтической рыцарственности сильна до сих пор, хотя времена к ней враждебны, как к продукту христианского мира (однако же ни в коем случае не стоит ставить знак равенства между нею и христианской этикой). Традиция эта идеализирует «любовь» — и в этом смысле может оказаться весьма благой, поскольку вбирает в себя куда больше, нежели телесное удовольствие, и подразумевает если не чистоту, то по крайней мере верность, а значит — самоотречение, «служение», вежество, честь и отвагу. Слабость ее, конечно же, состоит в том, что возникла эта традиция как искусственная куртуазная игра, как способ наслаждаться любовью ради любви, безотносительно к (и даже вопреки) браку. В центре ее стоял не Господь, но выдуманные кумиры, Любовь и Дама. Она по-прежнему склонна видеть в Даме своего рода путеводную звезду или божество — от устаревшего «его божество»=его возлюбленная, — объект или причину благородного поведения. Это, разумеется, фальшь, в лучшем случае придумка «понарошку». Женщина — такое же падшее существо, чья душа подвергается тем же опасностям. Но в сочетании и в гармонии с религией (как случилось давным-давно встарь, — во многом через это и возникло прекрасное поклонение Пресвятой Деве, посредством которого Господь настолько очистил и облагородил нашу грубую мужскую природу и чувства и смягчил и расцветил нашу суровую, горькую религию) традиция эта может преисполниться и благородства, и величия. Вот тогда она порождает то, что, как мне кажется, даже в глазах тех, кто сохранил хотя бы рудименты христианства, воспринимается как высший идеал любви между мужчиной и женщиной. Однако ж я все равно считаю, что в ней заключено немало опасностей. Во-первых, она не вполне истинна и не абсолютно «теоцентрична». Она мешает молодому человеку или, во всяком случае, мешала в прошлом, увидеть в женщинах то, что они есть на самом деле: сотоварищей по кораблекрушению, а не какие-то там путеводные звезды. (В результате, помимо всего прочего, разглядев истинное положение дел, молодой человек становится циником.) Заставляет позабыть об их желаниях, потребностях и искушениях. Насаждает раздутые представления об «истинной любви» как об огне, дарованном извне, как о постоянной экзальтации, не имеющей отношения ни к возрасту, ни к деторождению, ни к простой повседневной жизни, ни к воле и цели. (В результате, помимо всего прочего, молодые люди ищут «любви», способной обеспечить им тепло и уют в холодном мире без всяких усилий с их стороны; а закоренелые романтики не отступаются от поисков даже в грязи бракоразводных процессов.)
Сами женщины ко всему этому почти что и не причастны, хотя могут пользоваться языком романтической любви, раз уж он настолько прочно вошел во все наши идиомы. Сексуальный инстинкт делает женщин (разумеется, чем меньше испорченности, тем больше здесь бескорыстия) очень сочувственными и понимающими либо заставляет прицельно желать стать таковыми (или казаться таковыми), преисполняет готовности разделить по возможности все интересы молодого человека, к которому их влечет: от галстуков до религии. Это не обязательно сознательное стремление обмануть, но чистой воды инстинкт: инстинкт существа зависимого, инстинкт помощницы, в избытке подогретый желанием и молодой кровью. Под влиянием этого импульса женщины на самом деле зачастую обретают интуицию и понимание поистине удивительные, даже в том, что касается предметов вне сферы их естественных интересов. Ибо им дарована особая восприимчивость: мужчина их стимулирует, оплодотворяет (во многих других аспектах помимо чисто физического). Любому преподавателю это отлично известно. Как быстро умная женщина учится, перенимает его идеи, схватывает самую суть — и как (за редким исключением), отпустив руку наставника или утратив личный интерес к нему, дальше они продвинуться не в силах. Но таков их естественный путь к любви. Девушка, сама еще не сознавая, что происходит (и в то время как романтический юноша, ежели таковой наличествует, пока еще только вздыхает), уже, пожалуй, «влюбилась». Что для нее, не испорченной от природы, означает: она хочет стать матерью детей молодого человека, даже если сама она этого в полной мере и со всей отчетливостью не сознает. Вот тут-то все и начинается; а ежели события станут развиваться не так, как должно, то вреда и боли не оберешься. Особенно если молодому человеку путеводная звезда и божество требовались лишь на время (до тех пор, пока впереди не замаячит светило более яркое), и он всего лишь наслаждался лестным сочувствием, мило приправленным волнующим привкусом секса, — все, разумеется, абсолютно невинно, ни о каком «обольщении» не идет и речи!
Возможно, тебе доводилось встречать в жизни (и в литературе /*Литература (вплоть до возникновения современного романа) всегда была мужским Делом, и в ней на каждом шагу шла речь о «прекрасных и лживых». В общем и целом это — клевета. Женщины — такие же люди и, следовательно, способны на вероломство. Но в рамках человеческого сообщества по контрасту с мужчинами они в общем и целом по природе своей ничуть не более вероломны. Скорее наоборот. Вот только женщины и впрямь склонны пасть Духом, если им предлагают «подождать» своего избранника — подождать слишком долго, в то время как юность (столь драгоценная и необходимая для будущей матери) быстро проходит. На самом деле их просто не следует заставлять ждать. — Прим. авт.*/) женщин, которые ветрены или откровенно распущенны, — я имею в виду не просто кокетство, тренировочный бой в преддверии настоящего поединка, но женщин, которые слишком глупы, чтобы принимать всерьез даже любовь, или в самом деле настолько порочны, что наслаждаются «победами» , — им даже доставляет удовольствие причинять боль; но это аномалии, хотя ложные теории, дурное воспитание и безнравственная мода могут их поддерживать. При том, что в современных обстоятельствах положение женщины существенно изменилось, равно как и общепринятые представления о благопристойности, природный инстинкт у них остался тот же. У мужчины есть труд всей жизни, есть карьера (и друзья мужского пола), и все это способно пережить крушение «любви» (и переживает ведь, если у мужчины есть хоть сколько-то характера). А девушка, даже та, что «экономически независима», как принято сегодня говорить (что на самом деле, как правило, означает, что экономически она зависит от работодателей мужского пола, а не от отца и не от родных), начинает практически сразу же думать о приданом и мечтать о собственном доме. И если она действительно влюблена, неудача и впрямь может обернуться для нее крушением всех надежд. В любом случае женщины в общем и целом куда менее романтичны и куда более практичны. Не обманывайся тем, что на словах они более «сентиментальны» — свободнее пользуются обращением «милый» и все такое. Им-то путеводная звезда не нужна. Возможно, они и идеализируют заурядного молодого человека, видя в нем героя; но на самом-то деле весь этот романтический ореол им не нужен — ни для того, чтобы влюбиться, ни для того, чтобы сохранить в себе это чувство. Если они в чем и заблуждаются, то разве что наивно веря, будто они способны «перевоспитать» мужчину. Они с открытыми глазами примут мерзавца и подлеца и, даже когда тщетная надежда перевоспитать его угаснет, будут любить его по-прежнему. И, конечно же, в том, что касается сексуальных отношений, они куда большие реалисты. Как правило, от «непристойностей» в речах они воздерживаются, разве что будучи испорчены дурной современной модой; но не потому, что они целомудреннее мужчин (это не так); просто им не смешно. Я знавал таких, что притворялись, будто это их забавляет, — но притворялись, не более. Такие разговоры могут заинтриговать их, заинтересовать, увлечь (и даже слишком); но это для них нечто абсолютно естественное, объект серьезного, самоочевидного интереса; а смеяться-то здесь где прикажете?