Письмо для любимого
Шрифт:
— Ты имеешь в виду всех собравшихся или только Патрика?
— Забудь о нем, — махнула рукой София. Ей было прекрасно известно, что Мик не переносит Зальфельда-младшего. — Остальные точно такие же, как и он. А ваши сотрудницы отличаются только цветом глаз и волос, в остальном — все одинаковые: неимоверно худые, чересчур общительные, все в черном. Обмениваются дежурными фразами… В общем, довольно скучно!
— А ты чего ожидала?
— Больше содержания, — выпалила София не задумываясь.
— На
— Ты хочешь сказать, что люди, при помощи глянцевых фотографий и заманчивых слоганов воздействующие на подсознание человека, превращаются в пустые картинки?
— Ты говоришь о ком-то конкретно или так, вообще? — осторожно поинтересовался Мик.
— Не знаю, — со вздохом отозвалась София. — Но я не думаю ничего плохого о твоей будущей профессии.
— А я не собираюсь всю жизнь заниматься рекламой. В агентстве я подрабатываю, чтобы за каникулы скопить денег и сдать экзамены на водительские права.
— Ты учишься?
— Заканчиваю через два года, — кивнул Мик. — А ты?
— А я в следующем году. Мои родители — учителя.
— Может быть, ты перестанешь прятаться за спины родителей и скажешь, чего ты сама хочешь?
София усмехнулась. Мик обладал способностью безошибочно обнаруживать ее болевые точки.
— Мои желания просты, — произнесла она тихо. — Одно из них — Патрик Зальфельд.
— У тебя нет шансов! Забудь эту тряпку, — раздраженно произнес Мик. — Он не пропускает ни одну симпатичную девчонку.
София задумалась. Что происходит? Благодаря Мику Хельду она боролась с собственной глупостью? Мик был вне себя. Софии казалось, что он сейчас швырнет в нее шлем.
— Не нужно меня успокаивать, — пробормотала она. — Я не строю иллюзий на свой счет. Я ничего особенного из себя не представляю!
— Глупости! — буркнул Мик. — Тот, кто мог написать такое письмо, — незаурядный человек!
— Письмо… — Краска смущения залила лицо девушки. — Послушай, не напоминай мне сейчас об этом несчастном письме.
— Почему? — Мик переложил шлем в другую руку. Он заметно нервничал. — С каких это пор честно выражать мысли и чувства считается глупостью? — тихо добавил он.
София попыталась обернуть все в шутку:
— Любовные послания должны быть адресованы человеку, который отвечает взаимностью. А для Патрика любовь ассоциируется с сердечками на конфетных фантиках.
— Но ведь он так и не получил твое письмо, — запинаясь, напомнил Мик.
— И слава богу! Он бы просто посмеялся. Хорошо, что ты его выбросил.
— Я его не выбрасывал. Вот, возьми. Я не хочу, чтобы оно попало в чужие руки.
Он полез в карман куртки и достал измятые листочки, бережно сложенные вчетверо. София открыла рот от удивления.
— Зачем ты их…
— Мне было жаль их выбрасывать.
— Да ты с ума сошел! Извини, сегодня днем я была резка с тобой. Я просто из себя выхожу, когда все начинают читать мне нотации. Я как раз и писала об этом…
— Но письмо-то адресовано не мне!
— И все же не надо было говорить, что ты завидуешь Патрику, — с грустью в голосе произнесла София.
— Я тоже был не очень-то вежлив, — твердо сказал Мик. — Но в одном ты права. Я ревную тебя к Зальфельду-младшему.
София повернулась и изумленно посмотрела на него. Она пыталась прочесть его мысли. В отличие от Патрика Мик, казалось, был поглощен только ею.
— Честно говоря, до сегодняшнего дня я представляла тебя совершенно другим, — призналась она. — Я была околдована Патриком. Точнее говоря, тем человеком, которого сама себе выдумала.
— А дизайнер он классный, — великодушно заметил Мик.
— Для агентства это, конечно, имеет значение, — сухо ответила София. — Ты завидуешь его таланту?
— Мне бы хотелось научиться так рисовать, — немного загадочно сказал Мик.
Подъехавший автобус осветил фарами остановку. София задержала дыхание. Ей не хотелось прерывать разговор. Она растерянно посмотрела на смятое письмо в руке Мика. «Я уже взрослая!» — буквы прыгали перед ее глазами. Просто смешно!
— Мне пора… — пробормотала она, кивнув в сторону автобуса, двери которого выжидающе раскрылись.
— Не уезжай! — Мик крепко взял ее за руку.
София не шевелилась. Она видела, что водитель автобуса вопросительно смотрит на нее. Отрицательно покачав головой, она дала ему понять, что не поедет. Двери закрылись, и автобус уехал.
— Спасибо, — сказал Мик, поставив мотороллер на подножку и положив шлем на сиденье.
Почему она осталась? Кажется, она опять сделала что-то не то. Ее постоянная ошибка заключается в том, что она сначала что-то делает и только потом думает.
— Почему ты не захотел, чтобы я уехала? — спросила она робко. — Ведь до сих пор мы только и делали, что ругались…
— Знаешь, все как-то не так с тех пор, как я тебя впервые увидел, — признался он. — Но ведь это же не значит, что нам лучше совсем не видеться?
— Ну да…
— Мы можем… То есть я хочу сказать… — Мик откашлялся и начал заново: — Тебе не кажется, что мы одинаково смотрим на некоторые вещи? Что мы очень подходим друг другу?
— Правда? — Глупее ответа нельзя было и придумать, словно ее разум уехал на автобусе.
— Я очень хочу узнать о тебе «побольше. Расскажи, почему ты решила провести каникулы у сестры, где живут твои родители, чем ты увлекаешься.