Плач в ночи
Шрифт:
— Эрих, где вы?
— Я сказал, возьми бумагу и ручку. Я буду диктовать. Ты запишешь. Поторопись, Дженни.
Письменный стол в эдвардианском стиле запирался на большой золотой ключ. Стараясь повернуть его, Дженни потянула ключ и уронила. Неловко согнувшись, подобрала. От внезапного прилива крови закружилась голова. Торопясь вернуться к телефону, Дженни споткнулась, и ей пришлось опереться на стену, чтобы не упасть.
— Эрих, я готова.
— Это письмо мне. «Дорогой Эрих...»
Прижав трубку к уху плечом,
Эрих медленно диктовал:
— «Я понимаю, что очень больна. Я знаю, что постоянно хожу во сне. Кажется, я делаю что-то ужасное, чего не могу вспомнить. Я солгала, когда сказала, что не садилась в автомобиль к Кевину. Я попросила его приехать сюда, чтобы убедить оставить нас в покое. Я не хотела так сильно ударить его».
Дженни механически записывала. Главное, не разозлить мужа. Тут до нее дошел смысл слов.
— Эрих, я не стану это писать. Это неправда.
— Дай мне закончить. Просто выслушай.
Теперь он заговорил быстро:
— «Джо угрожал рассказать, что видел, как я сажусь в машину. Я не могла позволить ему заговорить. Мне приснилось, что я подмешала яд в овес. Но я знаю, что это был не сон. Я думала, ты примешь ребенка, но ты знал, что он не твой. Я решила, что для нашего брака будет лучше, если ребенок не выживет. Он занимал все мое внимание. Тина видела, как я зашла к ребенку. Она видела, как я прижала руки к его лицу. Эрих, обещай, что никогда не позволишь мне остаться с детьми наедине. Я не отвечаю за то, что делаю».
Ручка выпала из пальцев Дженни.
— Нет!
— Дженни, когда ты напишешь это признание и распишешься под ним, я вернусь. Спрячу бумагу в сейф. Никто и никогда о ней не узнает.
— Эрих, пожалуйста. Ты же не всерьез?
— Дженни, я могу уехать на несколько месяцев, даже несколько лет, если необходимо. Ты это знаешь. Через неделю-две я тебе перезвоню. Обдумай это.
— Не стану.
— Дженни, я знаю, что ты сделала. — Его голос потеплел. — Мы любим друг друга. Мы оба это знаем. Но я не могу потерять тебя и не могу рисковать и оставлять девочек с тобой.
В трубке раздался щелчок. Дженни не могла оторвать глаз от трубки, от скомканной бумаги в руке.
— О боже, — произнесла она. — Пожалуйста, помоги. Я не знаю, что делать.
Она позвонила Фрэн:
— Мы не приедем.
— Дженни, почему? Что случилось? — Связь была плохая. Даже голос Фрэн, обычно сильный, звучал отдаленно.
— Эрих увез девочек. Я не знаю точно, когда они вернутся.
— Хочешь, я приеду? У меня четыре выходных.
Если Фрэн приедет, Эрих будет в ярости. Именно звонок подруги в больницу выдал ему планы Дженни.
— Нет, Фрэн, не приезжай. Даже не звони. Просто молись за меня. Пожалуйста.
В спальне Дженни уснуть не могла. Она не могла спать ни в одной комнате наверху: длинный темный коридор, закрытые двери, комната девочек напротив спальни, комната, где малыш спал в течение нескольких коротких недель...
Она легла на диване у железной печи и накрылась шалью, которую сшила Руни. В десять автоматически отключалось отопление, так что Дженни решила развести в печи огонь. Дрова лежали в колыбели. От прикосновения та закачалась. «О, Тыковка», — горевала Дженни, вспоминая серьезные глаза, пристально смотрящие на нее, кулачок, сжимавший ее палец.
Она не может написать это письмо. Когда у Эриха в следующий раз случится приступ ревности, он может отдать его шерифу. Надолго ли он уехал?
Дженни услышала, как пробило час... два... три... В какой-то момент она задремала. Ее разбудил звук. Треск и скрип оседающего дома. Нет, она расслышала шаги. Кто-то ходил наверху.
Нужно узнать, кто это. Медленно, шаг за шагом, она заставила себя подняться по ступеням. Озябнув, Дженни закуталась в шаль. В коридоре было пусто. Она заставила себя войти в спальню и включить лампу. Комната оказалась пуста.
Старая комната Эриха. Дверь чуть приоткрыта. Разве она не была заперта? Сосновый аромат. Он вновь усилился? Трудно сказать.
Она подошла к окну. Нужно открыть его, подышать свежим воздухом. Опустив руки на подоконник, Дженни посмотрела вниз.
Во дворе стоял мужчина и смотрел вверх, на дом. Его лицо освещала луна. Клайд. Что он там делает? Дженни помахала ему.
Он развернулся и побежал.
Глава 33
Остаток ночи Дженни пролежала на диване, прислушиваясь.
Иногда ей мерещилось, что она слышит звуки, шаги, слышит, как закрывается дверь. Воображение. Все это воображение.
Поднявшись в шесть утра, Дженни поняла, что не раздевалась. Костюм из набивного шелка, в котором она хотела поехать, безнадежно измялся. «Неудивительно, что я не могла уснуть», — подумала она.
Горячий душ частично смыл усталость. Завернувшись в толстое банное полотенце, Дженни зашла в спальню и открыла ящик. Там лежали поношенные джинсы, которые она носила в Нью-Йорке. Натянув их, Дженни рылась в вещах, пока не нашла старый свитер. Эрих хотел, чтобы жена раздала свою старую одежду. Но она сохранила несколько вещей. Сейчас было важно надеть что-то из того, что Дженни покупала сама. Она вспомнила, какой невзрачной казалась ей своя одежда в тот день знакомства с Эрихом. На ней был тот дешевый свитер, что подарил Кевин, и золотой медальон Наны.
Сюда Дженни приехала с этим единственным украшением и с девочками. Теперь медальона нет, а девочки у Эриха.
Дженни устремила взгляд на темный дубовый пол. У шкафа на полу что-то блестело. Наклонившись, она подняла клочок меха и распахнула дверцу шкафа. Норковая шуба наполовину сползла с плечиков. Кромка одного рукава перекосилась. В чем дело? Дженни потянулась поправить рукав и отшатнулась. Пальцы скользнули ниже воротника. К ним прилипли кусочки норки.
Шубу располосовали на ленты.