Плачущий король
Шрифт:
– Ах, виконт, вы слишком балуете своих друзей, - засмеялся в ответ Лиестаней, хитро поблескивая глазами.
– Поверьте мне, они не стоят таких трат.
Четвёртый засмеялся вместе с ним, но ничего не ответил. К ним подошёл один из новоприбывших гостей. Его лицо показалось Стражу смутно знакомым, но всех высокородных он ещё не успел запомнить. Они чинно раскланялись и виконт с баронетом направились к следующему столу. Третий неторопливо потягивал вино, и Четвёртый время от времени бросал на него завистливые взгляды. Он сам сейчас не отказался бы выпить, но наставления Лекаря приходилось соблюдать неукоснительно - слишком велик был страх вернуться в зимнюю хандру.
Наконец зазвучали горны, а чёрный экипаж госпожи Ведьмы так и не появился: похоже, в этот раз она решила не изводить несчастных
– Нужно с тобой что-то делать, - словно читая его мысли, проворчал Третий.
– Нервы ни к чёрту. Наверное, придётся всё же мне за виконта отдуваться дальше.
– Ты сам предложил, - насупился Четвёртый. Как будто бы он хотел быть виконтом! Управляющий Гнездом - слишком ответственный образ, чтобы так отдавать его только-только пришедшему в себя изменяющемуся.
– Ну, сглупил, - вздохнул Третий.
– Мне казалось, ты так быстрее адаптируешься.
Они замолчали. За окном постепенно закончились поля и начался лес. Деревья стояли всё гуще, и скоро среди них уже начали попадаться древа. Страж с тоской наблюдал за спешащими куда-то пешеходами, за несущимися экипажами и неторопливыми телегами. Вон по одному из верхних уровней пробежала шумная стайка детей. Да, как-то они погорячились со всеми этими преображениями. Нужно было полегче с самого начала.
Лекарь покачал головой, закрывая саквояж. Вздохнул, ещё раз посмотрев на Четвёртого.
– Что-то тебе не легче, - произнёс он. Как будто бы Страж сам этого не чувствовал. Снег уже сошёл даже в самых тёмных уголках леса, птицы пели вовсю, и почки на деревьях были готовы взорваться первой зеленью. Тоска должна была уже отпустить, но тут к Четвёртому пришли ночные кошмары. Он просыпался от собственного крика, весь в поту и слезах. То ли память возвращалась к нему таким странным образом, то ли сказывалось напряжение последних дней, но если раньше, когда он ещё был Рином, к нему приходили обрывки сражений и разговоров, то теперь это больше походило на кровавое месиво. То он был заперт в горящем древе, не в силах выбраться, то плавал среди трупов в море крови и кишок. Говорят, во сне запахов не чувствуешь, но он начинал задыхаться от невероятной вони. Иногда его преследовали крики детей, полные боли.
Он попытался узнать у Третьего что-нибудь о своём прошлом, кроме того, о чём скудно говорилось в досье главы, но тот лишь пожал плечами в ответ:
– Мы не обсуждаем друг с другом работу, кроме общих дел. И прошлое тоже не обсуждаем. Я бы с радостью сказал тебе твоё настоящее имя, но не знаю его.
Лекарю же о своих снах ему говорить почему-то совсем не хотелось, хотя нужно было бы.
Боясь заснуть, Страж всё чаще выбирался из спальни в поисках развлечений. Иногда засиживался в библиотеке с книгой до самого рассвета. Иногда в ясные ночи поднимался на вершину и рассматривал небо или медитировал. Иногда выскальзывал наружу и бродил по окрестностям, благо Роща всегда была окутана мягким сиянием, а её аллеи не переставали восхищать.
И вот наступил официальный первый день весны - а с ним и приём у Императора, приуроченный к этому событию. Приглашён был весь цвет леса , а о грандиозности будущего праздника свидетельствовал размах подготовки. До последнего дня Четвёртый сомневался, пойдёт ли он, но слова Третьего подействовали отрезвляюще:
– Глава сказал, что ожидает увидеть тебя там. И ты сказал, что будешь "всенепременнейше". Так что неважно, как ты себя чувствуешь, хочешь или нет. Ты должен быть, и точка.
"Тем более что всё равно я буду там лишь баронетом, а не виконтом, - утешал себя Страж.
– Баронету, к счастью, достаётся намного меньше внимания".
И вот этот вечер настал. Виконт с двумя друзьями, разодетые в лучшие наряды, погрузились в лучшую карету, запряжённую лучшими лошадьми. В этот день всё должно было быть именно лучшим. В подарок они везли новые пледы - собственного производства, с необычным способом плетения нити и удивительным узором. Лёгкие, яркие - возможно, вскоре они станут модной штукой и несколько улучшат официальное финансовое положение Тарилели.
Древо, как и в прошлый раз, когда Страж там был (сейчас казалось, что это было тысячу лет назад и не с ним) было украшено самым невероятным способом. Госпожа Ведьма, если это была она, превзошла сама себя. Но Страж словно не видел переливающихся светляков и волшебных фигур. Последние несколько ночей были особенно тяжёлыми, и сейчас всё, о чём он мог думать, - это как бы не подвести главу и виконта с баронессой. Он понимал, что отплясывать всю ночь не сможет, но хотя бы создать видимость веселья и участия было нужно.
Официальную часть баронет провёл в полудрёме, поэтому время пролетело почти незаметно. Он и не знал, что практически умеет спать стоя и с открытыми глазами. Когда начались развлечения, Страж быстро потерял спутников из виду - баронесса не пропускала ни одного танца, и её кавалеры, кажется, даже выстроились в очередь, чтобы урвать хотя бы кусочек её времени. Виконт от недостатка внимания тоже не страдал, и баронету пришлось какое-то время терпеть щебет стайки девиц, прежде чем удалось улизнуть к столам. Пить по-прежнему было нельзя, поэтому из развлечений оставалось только чревоугодие, пусть и ограниченное лишь "лёгкой" пищей. Час шёл за часом, музыка становилась всё громче, а танцующие пары всё разнузданнее. Страж почувствовал, что задыхается. Что было причиной - духота в зале или усталость, он не пытался выяснить. Внутренний сад, куда гостям можно было выходить развеяться, тоже был полон голосов. Почти на каждой лавочке, в каждой беседке прятались от посторонних взглядов хихикающие и обнимающиеся парочки. Нигде нельзя было найти укромного места, чтобы кому-нибудь не помешать. Наконец, устав от бесконечных плутаний по извивающимся дорожкам, он вышел на небольшую площадку у фонтана: из пастей многочисленных рыб в разные стороны били струи воды. Все четыре скамейки вокруг него, к удивлению баронета, пустовали. Не веря удаче, он сел на портик фонтана и с наслаждением вытянул гудящие ноги. Спину обдавали брызги, и шея сразу же покрылась мурашками. Страж намочил руку и потёр виски - от прохладного прикосновения головная боль немного отступила. Несколько минут он бездумно наслаждался журчанием воды, особо не задумываясь, почему здесь так пусто. Но вот из-за кустов появилась очередная парочка и направилась к одной из скамеек. "Вот и закончилось приятное уединение", - с сожалением подумал Страж.. Но тут девушка тихо ойкнула, и они испуганно бросились прочь. Четвёртый несколько секунд удивлённо смотрел им вслед, а потом огляделся внимательнее. За струями фонтана на портике, точно так же, как и он, кто-то сидел. Оказывается, всё это время он был здесь не один? Кажется, впервые Страж оказался застигнутым врасплох. А что если это враг? Понятное дело, что в Императорском саду злодеям делать нечего, но всё равно чувство досады на самого себя не способствовало хорошему настроению.
Какое-то время он сидел, размышляя, имеет ли смысл посмотреть, кто там, или не обращать внимания и просто порадоваться такому удачному соседству. Вдруг до его слуха донёсся тихий всхлип. Если бы Страж специально не вслушивался, он бы не услышал его за мерным журчанием струй. Может, тоже уйти? Кто бы ни плакал с другой стороны фонтана, это не его дело. Четвёртый встал, сделал несколько шагов, но ещё один всхлип заставил его остановиться. И чем он лучше всех этих парочек в таком случае? Убегает точно так же, как и они. Он просто спросит, может ли чем-нибудь помочь. И сразу же уйдёт. Собрав волю в кулак, он развернулся и пошёл вокруг фонтана.
Это чёрное платье. Эти чёрные волосы, собранные в высокую причёску, и открывающие чужим взглядам тонкую белую шею и совершенной формы уши. Четвёртый непроизвольно сглотнул. Сам себя загнал в ловушку. Уйти. Нужно уйти. Немедленно. Пока не поздно. Но ноги уже несли его вперёд. Баронет Сананси сел рядом, но Тиантей не обратила на него ни малейшего внимания.
– Позвольте вызвать на дуэль того, кто посмел обидеть вас, - возможно, это были не лучшие слова утешения, но Четвёртый не знал других.