«Пламенные моторы» Архипа Люльки
Шрифт:
Американцы потом долго экспериментировали, но так и не смогли изменить систему управления и отказались от таких суперэлементов вообще. А мы продолжали совершенствовать «Кобру», и сейчас у нее несколько вариантов суперманевров».
«Кобра Пугачева» напугала вооруженные силы запада
Множество страниц западной печати было посвящено изумившему всех маневру.
Для авиационных специалистов Запада большим сюрпризом на прошедшем в июне 1989 г. авиасалоне в Ле Бурже было открытие, что сверхманевренность, для достижения которой они используют совершенные технические средства и прилагают столь большие усилия, впервые в мире уже реализована в СССР на самолете Су-27. Свидетельством этому служит показанная необычайная фигура высшего пилотажа.
Названная в СССР «Коброй Пугачева», в честь ее исполнителя Виктора
Опытные западные летчики-испытатели и военные летчики были потрясены увиденным, и никто из них не смог объяснить, как это было выполнено. Один из представителей промышленности, бывший летчик-истребитель, сказал: «Обычные законы управления полетом неприменимы в данном случае, когда хвост самолета движется впереди носа». Другие летчики-истребители высказали похожие суждения.
Способность Су-27 двигаться со скоростью автомобиля (150–170 км/ч) отличает этот самолет от зарубежных истребителей-перехватчиков, которые практически не могут летать при скорости ниже 200 км/ч.
В практическом плане «Кобра Пугачева» выводит Су-27 на границы таких же предельных режимов полета, в рамках которых планируется использование западного экспериментального самолета Х-29 и будущего Х-31, но «Флэнкер» (Су-27) – это боевой самолет, находящийся на вооружении!
В итоге может оказаться, что маневренный истребитель «следующего поколения», о котором мечтают все западные авиаконструкторы и ВВС, уже имеется – к несчастью, однако, по «другую сторону забора».
Опрошенные летчики полагают, что возможность полета на повышенных углах атаки имеет большое тактическое значение, о чем свидетельствуют и исследования НАСА в этой области. Это тем более верно, добавляют другие, что в бою летчик мысленно экстраполирует траекторию полета самолета противника – если противник способен выполнить маневр уклонения, считающийся невозможным, прогнозы нарушаются и противник получает преимущество. Стив Бартер, старший летчик-испытатель фирмы «Дженерал Дайнэмикс», констатирует со своей стороны, что Су-27 сохраняет устойчивость в конце выполняемой фигуры, хотя его угол атаки и превышает 90 град., а тяга двигателей направлена вниз. В этом положении достаточно «бросить» нос вперед, чтобы самолет вернулся в горизонтальный полет.
Такой маневр может быть использован в ситуации преследования самолета в хвост, когда преследуемый самолет может выполнить «Кобру Пугачева» с целью более быстрого торможения, чем его противник, чтобы заставить его проскочить мимо цели. Атакуемый самолет тогда будет иметь возможность зайти в хвост противнику и использовать способность ориентации носа самолета на малой скорости полета для нацеливания оружия на самолет противника.
Возможность резкого торможения и подъема носа за несколько секунд обеспечивает самолету Су-27 в настоящее время неоспоримое тактическое превосходство над современными западными самолетами F-15, F-16, F-18, «Мираж-2000» и «Рафаль», которые не могут выполнять такой маневр.
Ознакомившись с возможностями самолета Су-27, отреагировали и американские конструкторы. Консультативная фирма «Эйдетике интернешнл», специализирующаяся в области исследований концепций истребителей, предложила ВВС и фирме «Дженерал Дайнэмикс» модифицировать самолет F-16, у которого допустимый угол атаки не превышает в настоящее время 23,5 град.
По мнению представителей фирмы «Эйдетике Интернэшнл», способность выполнять фигуру «Кобра Пугачева» предполагает высокую маневренность истребителя почти во всей области полетных режимов, а не только на предельных углах атаки. «Кобра Пугачева» имеет тактическое значение сама по себе, но высокая маневренность в основной области полетных режимов обеспечит тактические преимущества во всех ситуациях. Эта способность самолета может быть использована для достижения победы в ближнем воздушном бою.
Согласно исследованиям фирмы «Эйдетике», ни один американский истребитель не может выполнить в настоящее время эту фигуру, даже самолет Макдоннелл-Дуглас F/a-18, который, как считается, обладает наилучшей управляемостью на больших углах атаки.
Многие имеющие боевой опыт западные летчики-истребители согласились, что маневр «Кобра», а также общие летно-тактические характеристики и управляемость самолета Су-27 обеспечивают ему преимущества перед существующими западными истребителями при ведении ближнего воздушного боя. Это мнение еще больше усилилось, когда Су-27 выполнял полный вираж во время его ежедневных демонстрационных полетов: советский самолет постоянно выполнял замкнутый разворот быстрее, чем наиболее маневренные западные истребители, включая Дженерал Дайнэмикс F-16 и французский «Рафаль». Некоторые специалисты выразили озабоченность тем, что даже перспективный тактический истребитель ATF ВВС США не сможет конкурировать с советским самолетом Су-27 по возможностям ведения воздушного боя, поскольку главное внимание при его разработке уделяется обеспечению малозаметности, а не существенным усовершенствованиям его боевых качеств.
А тем временем российские летчики, единственные в мире, могут выполнять «Кобру Пугачева».
Спаслись на одном двигателе
Летом 2001 года в Жуковском проводились испытания корабельного учебно-боевого самолета Су-27 КУБ. 16 июня Виктору Пугачеву и молодому летчику Роману Кондратьеву предстоял испытательный полет на больших скоростях. Они поднялись на высоту 1500 м. При разгоне на скорость примерно на 1160 км/ч возникла сильная тряска. Пугачев немедленно прекратил разгон, установил ручку управления двигателем на малый газ. И в этот момент раздался сильнейший хлопок, похожий на взрыв гранаты. В кабине появился туман. Видимость упала до нуля. Повеяло свежестью. Оглядевшись, летчики обнаружили, что отсутствует полностью левая створка фонаря, а у правой изогнут каркас и нет стекла. Пугачев развернул самолет в сторону аэродрома, до него было еще далеко. «Левый двигатель, – говорит Пугачев, – не управлялся, обороты его снизились. Скорость уменьшилась до 600 км. Второй двигатель работал почти на максимале. Чувствовалось большое лобовое сопротивление. Самолет продолжало сильно трясти. Связь между мной и Романом и землей прекратилась. Из-за усиливающейся боли в руке управлять двигателем становилось все труднее. Роман постучал мне по плечу, показав на центральный пульт, где горела красная лампочка, сигнализирующая о пожаре левого двигателя. Пришлось нажать кнопку тушения пожара. Вскоре лампочка, указывавшая на пожар, погасла. Это вселило надежду, хотя аэродром был еще не близко. Поддерживая скорость около 500 км/ч, мы летели в его сторону. Машина дрожала, как израненная птица, левая рука болела все сильнее. На нас начал капать дождь. Пора бы выпускать шасси, но оказалось, что одна гидросистема не работает…
Взглянув назад, увидел, что ПГО – переднее горизонтальное оперение – отсутствовало. Но мы все-таки летим, показался аэродром. Видим, появился Су-25УБ, ведомый Игорем Вотинцевым, поскольку связи с землей не было, на КП возникло волнение о нашей судьбе. Игорь облетел наш самолет и доложил о его повреждениях на КП.
Показался аэродром. Наше волнение нарастало. Уменьшаю скорость, чтобы выпустить шасси, а выпустится ли оно, и если нет, то что будет после этого… Берусь за ручку аварийного выпуска шасси. Сначала выпускаю переднюю, а затем основные стойки шасси. Время, кажется, остановилось… Слышим звук выпуска шасси. Сердце учащенно бьется. Загорятся ли зеленые лампочки? Какие длинные мгновения… И вот три зеленые лампочки загорелись. Стойки шасси на замках. Ура! И хотя рука немеет, зато душа поет. Осторожно уменьшаю скорость. Вот и полоса, касание, пробег… Сруливаю с полосы. Все напряжение позади. Выключаем двигатель. К нам на помощь мчались службы спасения, наземный экипаж. Раньше всех оказался рядом с нами на своем вишневом «BMW» Сергей Мельников с врачом Мариной. Мы открыли люк, выбрались из кабины. Сергей подал закуренную сигарету. Мы обнялись с Романом. Мы на земле, мы живы».
По их лицам стекали теплые струйки крови. В крови были руки, грудь. Кислородные маски разбиты вдребезги, шлемы спасли их головы, в кабине полно битого стекла от фонарей. Взглянув еще раз на самолет, они увидели, что многое на нем отсутствовало. Не было обоих фонарей. Сорвавшись со своего места, переднее горизонтальное оперение отрубило половину левого заборника, а внутри оставшейся его части куча металла. На мотогондоле левого двигателя зияли сквозные дыры. Генеральный конструктор Михаил Петрович Симонов и его заместитель К.Х. Марбашев уже подъезжали к Жуковскому. Виктора Георгиевича с Романом Сергей Мельников отвез в городскую больницу. А в это время там врачи отмечали День медика, у них был накрыт праздничный стол. Увидев окровавленных пациентов, врачи повели их в операционную. Этот День медицинского работника очень запомнился пострадавшим и врачам, наверное, тоже. Хирурги оказали летчикам необходимую помощь, зашили их многочисленные раны.