Пламя - имя моей любви
Шрифт:
— Да… плевать мне на твой фант! — заорал он, хотя я знала, что ему не плевать, ему наср…ть. Он ушел с дороги, и стал приближаться ко мне. И тут я сделала то, чего сама не поняла. Я нажала на газ, почти бросив сцепление, и, о чудо, машина не заглохла, а поехала вперед. В данную минуту я думала только об одном — не покупать всем пиво, не покупать всем пиво.
Я резко затормозила у крыльца кафе, на всех лицах читалось явное облегчение, Наташи видно не было. То ли все испугались, что я что-то сделала с машиной или с собой, то ли до них просто дошло, что это вовсе не весело, сажать пьяного неопытного водителя ночью за руль.
Я выскользнула из машины, предварительно поставив ее на ручник, и быстро сунула ключи Вовке. Размашистыми шагами к нам приближался Лаула.
— Кристинка, — шепнула я испуганной подруге, — завтра увидимся…
И во избежание скандала рванула в сторону своего дома престарелых. Я шла эдакой спортивной ходьбой, как вдруг услышала шум машины и оглянулась.
О, Боже! Он ехал за мной! Этот злой взбесившийся человек ехал за мной! Хотя, может, и нет. Но в тот момент у меня было такое чувство, будто я на поле боя во времена войны, а за мной прет вражеский танк. Я рванула в кусты, чтобы не бежать по дороге, между ними была протоптана тропинка, так сказать местный тротуар. Никогда не думала, что смогу так быстро бегать. Почти вровень с машиной неслась, спасло то, что вышла-то я раньше, чем он выехал. Я подлетела к нашему двухэтажному дому с таким чувством любви к нему, будто это брестская крепость. Ключ, как назло, никак не попадал в чертову дырку, руки тряслись. Кое-как я открыла дверь. Я слышала топот его ног, но этот олух не знал в каком подъезде я живу, и это дало мне время скрыться в своей квартире. Закрывшись на ключ, на крючок и подтолкнув дверь табуретом без одной ноги, я, рыдая и смеясь, осела на пол. Боже, это из разряда — не жили богато, и не фиг начинать. Но в данном случае — не ходила никуда по местным заведениям, и не надо было…
А Наташка… сволочь… хозяин, говорит, разрешил.
В окно тихонько постучали, я пискнула, как мышь. От шума в ушах я даже не слышала, уехала ли машина. Когда уже на грани истерики я готова была поверить, что под окном сам граф Дракула или лангольеры, Кристина подала голос:
— Юль, это я, ты дома?
И тут я начала рыдать так, будто пережила какой-то кошмар. Я открыла шторку, махнула, мол, заходи и стала греметь трехногим табуретом, пропуская Кристину.
— Ну, как ты? — спросила она. — Он не догнал тебя?
Я помотала головой из стороны в сторону. Кристинка потянулась к выключателю, чтобы включить свет.
— Не надо! — взвизгнула я. — А вдруг он еще тут! — Да уехал он! Успокойся! — она включила свет, усадила меня на стул и поставила чайник на плиту. — Да и что он сделает? Не убьет же! Ну, поорал бы немного…
— А что там случилось? Ну, когда я уехала…
— Ой, Юльчик, вообще капец что было… Короче, — Кристинка уселась за стол напротив, мои слезы высохли от любопытства, я взяла из конфетницы леденец "Взлетный" и стала греметь конфеткой о зубы и слушать ее рассказ. — Наташка позвала его играть в фанты. И ключи от машины взяла, будто это фант его, понимаешь? Он пообещал позже присоединиться и пошел к папе своему, по делам, что ли… Короче, ты уехала, смотрим, мимо школы проехала, стало всем страшно, Вовка вообще там начал Наташку ругать сначала, потом себя, меня, всех. Говорит, ней дай Бог, что с девчонкой случится, мы ж ее после алкогольных возлияний за руль посадили. Наташа давай отмазываться, мол, ты сама виновата, что села, нет своей головы на плечах что ли. Ну, тут вышел Лаула…
— И? — я быстро налила чай себе и Кристинке, залпом выпила свою кружку, налила еще.
— Что дальше-то было?
Она отпила чаю и продолжила:
— Он сначала никак вкурить не мог, где его машина. Все ж орут, Наташка на тебя гонит, Вовка тебя защищает. Лаула распсиховался, гаркнул там на нас, ну тогда Вовка все ему и обрисовал. Вкратце. И стал Лаула белее, чем его рубашка и брюки. Я так и не поняла, то ли он за машину испугался, то ли за тебя…
— А за меня-то что пугаться? Он до того момента и не знал о моем существовании.
— Ну, мало ли? Ты бы не испугалась, если бы какой-то человек нетрезвый уехал на твоей машине?
— Не такая уж я и пьяная была…
— Все равно…
— Ну и что дальше? — снова спросила я.
— Ну, что-что, он там круги нарезал, хотел уже пойти взять машину у пацанов и тебя искать, и тут ты едешь. Фары вдалеке видно, время-то часа два ночи было, никого больше нет на улицах…
Я машинально глянула на часы. Твою же… время три часа ночи, мне спать осталось три часа… Я готова была убить Кристинку.
— Ну и? — вздохнула я.
— Ну и дальше ты знаешь. Когда ты машину у крыльца оставила и в темпе побежала в сторону дома, он с воплем "я убью ее" уселся в машину и погнался за тобой… А! Кстати! Наташа-то вся в слезах ушла, вернее очень уж злая, чуть не разревелась…
— Из-за чего? — Ну, Лаула видимо Вовке больше поверил, чем ей. Орать не орал на нее, но так глянул, матюкнулся и больше с ней не разговаривал. Она там вокруг него, как лиса кружила, оправдывалась, а он только стоит, челюсти сжимает, аж желваки ходуном ходят.
Я подперла рукой щеку и захихикала.
— Ты чего? — удивилась Кристя.
— Кажется, у меня истерика! — пояснила я.
— Кстати, Лешка за тебя очень уж переживал, когда Лаула за тобой поехал, тоже чуть следом не побежал, Вовка не пустил, говорит, сами разберутся. И твой номерок просил!
— Вовка?
— Да причем тут Вовка? Лешка!
— Он не Лешка, — я смачно зевнула, — он Алеша-Богатырь…
— Ой, ладно, Шамаханская царица… спать ложись… успокоилась хоть?
Я сонно кивнула. После того, как я закрыла дверь за Кристиной, кое-как доплелась до кровати и упала спать.
Будильник утром надрывался как никогда. Я, проклиная Кристинку, пиво, Лаулу, Наташку и всех, всех, всех, просто съехала с кровати. Выпила "Цитрамон", так как дома больше ничего не нашлось, а голова болела. То ли от литра пива, то ли от нервного срыва, непонятно. Почти по-пластунски сползала в туалет на улице, а потом долго и тщательно умывалась холодной водой. Глаза были осоловелые и отекшие. Пришлось краситься, чтоб придать своему лицу, хоть какое-то подобие приличия.
Я медленно повернула ключ в двери.
— Юленька! Что вчера случилось? — с верхних перил свисало могучее тело тети Гали. Но сегодня она была не одна, в ход пошла тяжелая артиллерия — баба Маша. Главная сплетница нашего подъезда.
— Здравствуйте, — промямлила я, пытаясь сочинить ответ. И так мне стало тошно, да задрали, ну почему я должна оправдываться? Поэтому медленно спустившись на две ступени, подняла голову и сказала:
— На работу я опаздываю, — и вышла из подъезда.