Пламя клинка
Шрифт:
— Как «при чем»? — Гном хлопнул по столу широкой ладонью. — Кто ходит в шелках и бархате? Кто французской булкой хрустит да икрой закусывает белужьей? Кто что ни день — в столицу катается, кутит там в срамных домах да деньги на гипподроме просаживает?
— Он король, ему и положено, — под нос пробурчал Доресвет.
— Ну да, ну да, — отозвался Торвальд с презрением. — Покуда вы в это верите, в три смены так и пашите и сухарями заплесневелыми давитесь.
— Так что же нам делать-то?! — воскликнул скарбник.
— Да
— Ты что? Ты что? — Доресвет замахал руками. — Кощунство! Власть богами поставлена, и не нам с нею спорить, а тем паче менять. Нельзя так.
Он обернулся ко мне:
— Потому и иду в столицу к государю-императору, просить его помощи и заступничества. Пусть накажет купца Казантула, не велит ему бесчинства творить.
Торвальд с досадой поднялся, пробурчал сварливо, что умного скарбника Дуросветом не назовут, и отошел к большому дубовому сундуку.
— А что другие забойщики? — спросил я.
— Имен называть не стану.
Беглец прищурился.
— Но в Молчаливых горах все помнят прежнюю жизнь и славу нашей империи.
— Славу! — ехидно откликнулся Торвальд, гремя каким-то ларцом. — Ишь, имперцы нашлись. Вши на загривке гоблина тоже небось считают себя великой державой.
Я шагнул вперед.
— Хорошо. Я избавлю вас от Казантула, но с одним условием. Вы, любезный мой Доресвет, останетесь здесь и будете ждать, пока все не разрешится. А вы, Торвальд, сразу позовете меня, если что-то пойдет не так.
Гном посмотрел недобро, буркнул:
— Сам, чай, немаленький, — затем распрямился, вынув из сундука длинный тяжелый сверток.
Подошел к нам.
— Не хотите принять подарок, так возьмите на время. В поле без меча, как в ковальне без молота. Это Тигаранд, охранитель крепости Малахит.
Он развернул бархатную тряпицу, и адамантовый фламберг засверкал в багряных отблесках пламени. Его клинок был изогнут и заточен волнами, с разводкой, словно у пилы.
Две золотые гарды — одна для защиты рук, другая — для перехвата вражеского меча. Эфес украшен тремя коронами гелиодоров, драгоценными камнями с заклятиями Неба, Земли и Моря.
На рикассо, незаточенной части у самой рукояти, вычервлен герб крепости Малахит и девиз пылающей кузни: «Доблесть жаждет опасности».
— У каждой великой крепости есть свой меч-охранитель, — произнес Торвальд, любуясь тем, как свет играет на лезвии фламберга. — Он хранится в главной ковальне, и достают его лишь в минуту крайней опасности, ибо неча зазря трепать дорогую вещь.
Гном провел по клинку рукой.
— Ни разу еще я не доставал Тигаранд из ларца, но, наверное, время пришло.
Торвальд отдал мне фламберг.
— Но помни, что говорится в древней Книге мечей. Обнажать клинок-охранитель можно только в защиту крепости; кто обернет его против Малахита, сам погибнет от пламенеющей стали.
Я взял в руки оружие, и три гелиодора ярко вспыхнули, переливаясь огнем заклятий.
— Славная работа, — сказал я. — А вы уверены, Торвальд? Меч словно кусок хлеба. Легко взять на время, но сложно вернуть целым.
Гном поставил на верстак гранатовый ларец.
— Если клинок хороший, — ответил Торвальд, — то не сломается. А коли сломается, тогда такого не жаль.
Он открыл кованую крышку.
— А это тебе, — сказал инженер, обернувшись к девушке. — Ты ведь не откажешься от моего подарка? Смотри…
В шатулке на черном бархате лежал топорик-получекан.
Короткая, изогнутая рукоять была выточена из кости левиафана. По всему лезвию с обеих сторон темнела руна небес в форме головы ястреба.
— Мой дед прошел с ним всю Драконью кампанию, — сказал Торвальд, любовно проведя ладонью по рукояти. — Бил некромантов, баньши, даже трехголового змея им завалил.
Кузнец вытащил оружие.
— И мне он верно служил в те годы, пока мы строили крепость. Бросишь его — вернется, даже если застрянет в щите или черепе минотавра. Ляжет прямо в ладонь.
Торвальд примерил получекан в руке.
— Мне этот молодец больше ни к чему, а тебе сгодится.
Гном отдал топорик девушке.
— Да защитит он твою улыбку в бескрайней степи и Снежной пустыне.
3
В песнях у бардов и гусляров герою всегда живется вольготно.
Под каждым кустом лежит магический меч или кольцо Древних, надежные союзники являются вовремя и щедро дарят тебе свои несметные армии, а то и полкоролевства, великие цари слушают тебя, раскрыв рот, и сразу спешат исполнить любое твое желание.
Но в жизни все бывает иначе.
Я знал, что колдун Духарий призвал на городскую площадь чудовищ из подземелий и скорее всего именно он пытается навредить жителям Малахита.
Был у меня и адрес волшебника, времени оставалось мало, но ведь и скарбника не бросишь, Казантул может вернуться, да и сбить со следа хитрого крысогоблина — тоже непростая задача.
— Где здесь таверна для чужестранцев? — спросил я.
— У Южных ворот, — ответила девушка. — Они выходят в орочью степь, и стражников там больше всего.
Мы остановились на каменном арочном мосту.
Под нашими ногами пробегала искусственная река, и я знал, что Торвальд добавил ее в план города ради красоты, чем наверняка вызвал лютое недовольство у Руфуса и Аскольда.
Крупные разноцветные рыбы — синие, красные, золотые — плескались в хрустально чистой воде, и вновь я мог догадаться, что мясо их ядовито и дурно пахнет. Гном не забыл об этом, иначе жадные горожане давно повыловили бы всех.