Пламя клинка
Шрифт:
Маг схватился за горло.
Он упал на колени, и гнилая кровь забила из его рта.
— Это его удержит, — сказал боярин. — Чары Перевернутых Криков. Я научился этому на Черной Реке. Они не продлятся долго, но этого вполне хватит, чтобы провести ритуал.
Димитрис смотрел на пленника.
Вновь его душа сжалась от ярости, ему захотелось выставить Боррояра прочь, несмотря на приказ, и даже запереть в камере, если будет нужно; до утра все равно не хватятся.
А самому поговорить с магом.
Что
«Может… может, черномаг знает и то, почему отец покончил с собой?»
— Приступайте, милорд, — велел Боррояр.
Димитрис кивнул.
Его сомнения развеялись вновь.
Юный офицер знал, что нельзя перешибить плетью железный скипетр имперского правосудия.
— Улхарь, вы готовы?
— Да, ваше благородие.
Свирфнебблин развернул свиток и заскрипел пером.
— Сим начинаем мы ритуал очищения, — произнес Димитрис. — Во славу вышних богов и во имя бессмертной души несчастного…
Он запнулся.
— Безымянного, — подсказал дознаватель.
Улхарь записал.
Юный офицер чувствовал, что Боррояр знает и имя пленного черномага, и многое о его судьбе. Но спрашивать об этом было бессмысленно.
— Да пребудут с нами добро и милосердие, — произнес Димитрис. — Да очистим мы душу грешника молитвами и любовью.
Он быстро начертал первую руну в воздухе.
Жалобно зазвенели ржавые цепи.
Словно змеи, они выползли из стены, шипастые кандалы сомкнулись на ногах у пленника, глубоко погружаясь в плоть.
Такие же браслеты сковали руки волшебника. Влажный металл покрывала кровь, старая, запекшаяся, что осталась от других узников.
— Не забудьте… — начал было боярин.
— Знаю, — кратко сказал Димитрис.
Он не любил, чтобы его поправляли.
Молодой офицер начертил еще одну руну.
Из ручных кандалов вылезли широкие, толстые сверла. Они завращались, поднялись на гибких шарнирах и стали медленно ввинчиваться в ладони пленника.
Маг закричал от боли.
Кровь, обрывки плоти, куски костей и сухожилий, разлетались по грязной камере.
Так поступали с пленными чародеями, дабы те не смогли чертить заклятья и руны. Впрочем, на лице колодника не написано, что он волшебник, поэтому пронзение дланей делали всем.
Сверла замерли.
В ладонях узника чернели огромные, сквозные дыры, и кровь сочилась из них.
— Да начнется ритуал очищения, — произнес Димитрис.
Глава 11
1
Он начертил последнюю литеру.
Камни разошлись, и из сырой стены появился экстрактор. Он был похож на капкан, только без лезвий, и парил на цепи так же, как выпарили кандалы.
— Да станешь ты чист, аки мысли о богах вышних…
Экстрактор поднялся к лицу пленника.
Тот закричал.
Ржавый капкан медленно вошел ему в рот, кроша и выламывая зубы. Черномаг бился, его голова тряслась, но он не мог освободиться.
Экстрактор обхватил его челюсти и медленно заскрипел, плотно сжимая кости. Потом стал раздвигать рот.
Колдун задергался снова.
Другие на его месте давно бы потеряли сознание, они бы и умерли, но руны, выбитые на цепях, не позволяли узникам отделаться так легко.
Смертникам предстояло выйти на площадь, где жители столицы, крича и размахивая руками, будут любоваться на правосудие и славить государя-императора.
Плоские щипцы на длинных шарнирах со скрипом вылезли из экстрактора.
Рот пленника раскрывался все больше. Начали хрустеть кости, железный капкан обычно раздвигал челюсти гораздо шире, чем было необходимо — или возможно.
— Да познаешь ты любовь всевышних богов и их безграничное милосердие…
Щипцы стали медленно погружаться в рот узника.
Сомкнулись на его языке, сдавили, стали вытаскивать.
Глаза мага выкатились от боли.
— Ибо любовь всегда бесконечна, а правосудие всегда мудро.
Длинные ножницы со скрипом вылезли из экстрактора. Тело узника содрогнулось снова. Медленно, ржаво лязгая, сошлись два лезвия, и язык колдуна, отрезанный почти по самое основание, упал на грязный пол камеры.
Он прыгал и извивался, словно живой.
— Славься, государь-император, наместник вышних богов! — произнес Димитрис.
Ржавые кандалы распались, отпустив пленника.
Колдун упал на колени.
Из его рта струйками лилась кровь.
С глухим звоном заговоренные цепи втянулись обратно в стену.
— Все, — произнес Димитрис. — Теперь он никому не опасен.
Дознаватель тяжело выдохнул.
Он боялся черного колдуна и того, что чародей мог сказать.
— Хорошая работа, лорд Мортерн, — произнес Боррояр. — Я уверен, что вас ждет блестящая карьера при дворе государя-императора…
Чародей поднялся.
Он метнулся к решетке и начал ее трясти.
Рот черномага широко распахнулся. Ни один звук не вырвался из горла, но в ту же секунду Димитрис с ужасом понял, что стоит на краю окопа, и крики боя раздаются со всех сторон.
Алые сапоги тонули в мокрой траве.
Сотни, тысячи бойцов императора, с бердышами и колдовскими мечами, замерли, ожидая приказа. Ужас и обреченность застыли на их измученных лицах.
Все понимали, что не вернутся живыми.
Многие были ранены, кто-то без глаза, другой без одной руки. Только безумец мог бы послать их в бой.