Пламя Силаны
Шрифт:
Он не запинался, когда говорил это, только посмотрел на Силану. Взгляд был ледяным, пробирал до костей.
Каро улыбнулся шире:
— Любопытно.
Вейн рассмеялся:
— И что же в этом любопытного? Про этот яд мы давно все знаем. Байрнс, — он кивнул на Силану, — еще на Арене принялась кричать, что это за отрава и откуда она. И ее осведомленность сама по себе подозрительна, не так ли? Так зачем надоедать с такими глупыми расспросами Энаю?
— Я уверен, — Каро усмехнулся в ответ, — Энай будет рад ответить. К тому же… он
— Для кого вы несете эту слезливую чушь, Каро? «Несчастная алая жрица»? Да весь Аравин трясется от страха перед ними. Знаете, как их называли? «Стратья» — черные. Потому что, когда они сжигали целые отряды заживо, покрывались сажей целиком. Ваша «алая жрица» — убийца, каких поискать.
— Какие интересные у вас представления о моей сестре, — Каро покачал головой. — А ведь она героиня, защищала нашу с вами страну, и нашу с вами мирную жизнь. Еще немного, и я решу, что вы так не думаете.
Вейн замолчал и взгляд у него стал озлобленный, загнанный. Мгновение — не больше — а потом злость снова сменилась равнодушным интересом:
— Заканчивайте провоцировать меня, Каро. И с допросом Эная тоже заканчивайте. Не хотелось бы задерживаться в суде дольше необходимого.
Странно, что судья больше не вмешивалась, позволяла им говорить. А Силана раз за разом нервно поглядывала на нее, и не знала, что делать.
Впрочем, Каро продолжил расспрашивать Эная:
— Скажите, легко ли было достать этот яд во время войны?
Энай помолчал, будто обдумывая ответ, потом ответил, устало и почти безмятежно:
— Практически невозможно. Его производят с помощью магии, и он требует хотя бы минимальных магических способностей для применения. Иначе он просто не останется на оружии. Во времена войны яд берегли особо, старались, чтобы к врагу попало как можно меньше образцов. Чтобы невозможно было его изучить.
Силана об этом не знала, впервые слышала — о том, что требовалось владеть магией.
Вейн расхохотался, громко и обидно. И заговорил только, когда закончил смеяться:
— И вы так легко рассказываете об этом на суде, дружище? Выдаете военные секреты Аравина? Разве вы не предаете свою страну?
— Война закончилась, а я дал обет отвечать честно, Раил. И мои знания ничем вам не помогут… аравинские ученые все время совершенствуют свои рецепты. В следующий раз наш яд уже будет другим.
— Итак, отравить клинок гладиатора, — Каро кивнул на Рейза, — мог только чародей. Или чародейка.
— Не переиначивайте слова Эная, Каро, — резко одернул Вейн. — Он сказал — минимальные магические способности. Они есть даже у суеверных гадалок, побирающихся на площади. И их более чем достаточно у жрицы.
— Безусловно, — Каро кивнул, не глядя на Силану. — Но это мы уже обсуждали. Зачем Байрнс спасать гладиатора Мелезы, если она сама же попыталась его убить. И зачем вообще убивать гладиатора
Мелеза подалась вперед, посмотрела на Силану и сказала ей:
— До войны Силана была моей ученицей. Сейчас я считаю ее подругой.
— А какие у нее отношения с вашим гладиатором?
— Грей тоже ее обучал.
— До войны, верно? — презрительно спросил Вейн. — Поправьте меня, но до войны она ведь все еще была белой жрицей.
Каро не переставал улыбаться:
— Верно. Простите, Дева Закона, мы снова отвлеклись. Я продолжу расспрашивать свидетеля. Скажите, Энай, могла ли алая жрица получить яд во время войны и сохранить его до нынешних дней? Если бы она, например, была провидицей, заранее знала, что пойдет выступать на Арене, наделает шума, привлечет внимание господина Вейна, и что собственного бойца он выставит против нее негласного чемпиона Парной Лиги.
— Хватит извращать события, — сказал Вейн.
— А вы помолчите, я еще не закончил. Итак, Энай, могла ли алая жрица на войне получить аравинский яд?
В этот момент Силана отчетливо почувствовала, что сейчас — именно в тот момент — все решится.
Энай мог ответить «да».
Энай мог ответить «нет».
И от его ответа зависело все остальное. Чем завершится этот вечер. Чем закончится вся ее жизнь.
Силане казалось, что Энай держал ее ладонях — изломанную, беспомощную, уязвимую и измазанную сажей. Что хотел сжать кулаки изо всех сил и превратить Силану в месиво из мяса и костей.
И он смотрел прямо на нее.
Она никак не могла повлиять на его решение и на его ответ. Не судья судила ее в тот момент. Энай.
Энай, который пострадал от алой жрицы, которого сломала сама Силана — сломала случайно, одним своим присутствием. Просто потому, что Каро было так выгодно и он использовал ее, чтобы запугать.
Ему удалось, но в тот момент — когда Энай принимал решение, когда выбирал между «да» и «нет» — в нем не было страха.
Силана затаила дыхание.
Госпожа моя в Пламени, будь со мной в этот страшный час. Будь мной и живи во мне в этот жуткий, в этот невыносимый час. Проведи меня сквозь огонь — струной над пропастью, пламенем в моих венах, силой в моем сердце. И я равно приму все, что случится. Победу ли, поражение. Я приму все, и буду готова действовать.
Весь зал замер — каждая крохотная пылинка, вмурованная в воздух, напряженная фигура Рейза рядом, азартная улыбка Каро, бесстрастный взгляд судьи.
— Нет, — сказал Энай, и только тогда время пошло заново. Гулкими, заполошенными ударами сердца. — Нет, ни алая жрица, ни чародейка не могли получить аравинский яд на войне. Во время атаки наши стрелки использовали только отравленное оружие. Снять яд с оружия невозможно.
Силане показалось, что все напряжение отпустило мгновенно, будто она была марионеткой и ей перерезали все нити.