Пламя страсти
Шрифт:
— Так попытайся.
Хэзард невесело рассмеялся.
— Что ж, во-первых, я работаю. И много.
— Мне показалось, что раньше тебе это не мешало, — Венеция напоминала ребенка, желающего во что бы то ни стало настоять на своем.
— Не считая этого, — продолжал Хэзард, — мы с тобой противники.
— Да неужели? — ее голос сочился деланным изумлением.
— У тебя быстро меняется настроение, когда тебе чего-нибудь хочется, верно? — негромко заметил Хэзард, вспомнив, как она угрожала ему накануне. Да что там накануне, всего десять минут назад, когда он нес ее к пруду. — Я полагаю, что нам лучше продолжить эту дискуссию после того, как
Венеция чувствовала, что борется с собой, и предприняла еще одну попытку:
— Разве тебе не приятно смотреть на мое обнаженное тело? — ее соблазнительный голос составил бы честь даже Далиле.
— Меня волнует только то, что твой отец и его друзья собираются отобрать у меня мои участки. По сравнению с этим все остальное просто ерунда.
— Мне твой участок не нужен.
— А мне не нужна ты! Не забывай: я прекрасно знаю, зачем ты явилась сюда и кто тебя послал. — Хэзард подошел к ней и рывком поднял на ноги. — И не изображай, пожалуйста, оскорбленную невинность.
Венеция больше не пыталась соблазнять его — она была в ярости. И эта ярость показалась Хэзарду куда безопаснее.
— Ты просто неотесанный чурбан! — презрительно бросила она и вырвала руку.
— А вы для меня слишком горячи, мисс Брэддок, — язвительно произнес Хэзард. — Вам следует помнить, что не все готовы поддаться вашим… чарам. Так что давайте соблюдать дистанцию. Меня бы вполне устроили платонические отношения. Соседи по хижине, сестра и брат, друзья… Выбирайте что угодно, только бы это не причиняло вреда нам обоим.
— Платонические отношения? — Венеция произнесла это таким тоном, словно была недовольна слишком скудным выбором в магазине. — Отлично! — И, резко развернувшись, она пошла прочь.
Хэзард смотрел ей вслед — изящная походка, потрясающая фигура, высоко поднятая голова — и проклинал себя за то, что у него есть свои принципы. Настанет ли время, когда он сможет рассказать ей обо всем? Сможет ли она когда-нибудь понять его?..
Отвергнутая, оскорбленная, Венеция шла к хижине и думала о том, что ни за что не сдастся. Впервые в жизни ей бросили вызов, и она решила его принять. Венеция не сомневалась, что отец очень скоро спасет ее. А пока она займется Джоном Хэзардом Блэком и его моральными принципами!
Вернувшись в хижину, Хэзард не стал завтракать, он просто сделал себе пару сандвичей и ушел на шахту. Он не пытался разговаривать с Венецией, поскольку твердо решил держать дистанцию, чтобы вновь не поддаться искушению.
Полковник Брэддок смотрел, как индеец-проводник разжигает небольшой костер, но мысли его были далеко. Как там Венеция? Не ранена ли, хорошо ли с ней обращаются? Посмеет ли этот Хэзард причинить вред его дочери? Трудно сказать, как будет вести себя человек в стрессовой ситуации… Билли Брэддок волновался и из-за Янси. Непредсказуемого, вспыльчивого Янси Стрэхэна ему меньше всего хотелось оставлять в Даймонд-сити, но ничего другого не оставалось: кто-то должен был его заменить. Янси пришел к нему два года назад с хорошими рекомендациями от Альфонса Десмета, и полковник нанял его в качестве управляющего на свой завод. Янси оказался отличным организатором. На самом деле именно он устроил это путешествие в Монтану. Но Янси был слишком вспыльчивым и, подобно многим выходцам с Юга, испытывал предубеждение против любого, чья кожа была чуть темнее его собственной. Раньше это не имело значения, потому что Янси подчинялся самому полковнику, а тот не выносил дискриминации. Но теперь Янси ничто не мешало самому отправиться
Мысли Брэддока снова вернулись к дочери. Никто не знает даже, где находится Венеция в то время, когда индеец работает на шахте, — в доме она, или он ее где-то прячет. Одному только богу известно, что способен сотворить с ней Хэзард, если Янси со своими людьми отправятся к нему вооруженными. В мозгу полковника пронеслись все пытки, которые молва приписывала индейцам. Брэддок содрогнулся. Что бы ни понадобилось, чтобы договориться с этим индейцем, он пойдет на все. Венеция — это единственное, что у него есть в жизни.
Почувствовав аромат кофе, полковник словно очнулся и взглянул на проводника, который как раз убрал от огня крошечный горшочек.
— Это я виноват во всем, — вполголоса произнес он, продолжая думать о дочери.
Услышав бормотание полковника, индеец-проводник поднял голову и вопросительно посмотрел на него.
Брэддок вздохнул, огляделся по сторонам, словно не очень понимал, где находится, и добавил:
— Я сам отпустил ее. А мне не следовало этого делать. И вот теперь… — Он снова вздохнул, весь во власти печальных мыслей.
Полковник говорил сам с собой и удивился, когда индеец по имени Пятнистая Лошадь спокойно произнес:
— Заложники. Их брали во все времена. Надо поддерживать мир и не волноваться. Заложникам не причиняют вреда. — Он помешал кофе обструганной палочкой.
— Ты уверен? — глаза полковника засветились впервые после начала путешествия. — Ты уверен? — взволнованно повторил он.
Пятнистая Лошадь поднял на него глаза.
— Абсароки не снимают скальпы, — объявил он. Не убивают белых. Они знают: белые — как трава в прерии.
Билли Брэддок выпрямился, вдруг почувствовав прилив сил.
— Сколько еще ехать до Эш-ривер? Когда мы найдем клан Хэзарда?
— Может, к следующему закату. Река близко. — Индеец насыпал в кофе сахар из кожаного мешочка.
Отец Венеции расслабился. Уверенность проводника каким-то образом успокоила его. Если заложники нужны для поддержания мира, значит, Хэзард будет вести переговоры. И все-таки тревога не покинула его душу. Сколько уйдет времени, пока они найдут клан Хэзарда, пока вернутся назад? Как Венеция будет вести себя со своим тюремщиком? Если бы полковник не воспитывал ее как сына, которого у него никогда не было, он был бы более спокоен. Но Билли Брэддок отлично знал свою дочь и представлял, как Венеция отреагирует на принуждение. Он избаловал Венецию, слишком избаловал. Его вдруг испугала мысль о том, что может произойти, если Венеция откажется подчиняться приказам Хэзарда. Судя по всему, этот индеец не привык к непослушанию.
— Выпейте, — сказал проводник, протягивая полковнику чашку с дымящимся кофе. — Кофе поможет, — добавил он. — Усталость пройдет.
Пятнистая Лошадь оказался прав: выпив кофе, полковник уже не ощущал прежней усталости. И когда они встали, чтобы продолжать путь, он чувствовал себя в силах преодолеть еще один горный перевал.
11
Смирившись с мыслью о долгом одиночестве, Венеция уселась в кресло у окна и взяла местную газету месячной давности. Неожиданно дверь отворилась. Венеция подняла голову и увидела мальчика, стоявшего на пороге в луче солнечного света. Светлые волосы были растрепаны, серые глаза смотрели очень серьезно; в руках мальчик держал два перевязанных бечевкой кулька.