Планета чудес
Шрифт:
Я совсем было повеселел, но тут мне на голую шею шлёпнулось что-то мокрое и холодное. Я схватился за шею рукой; в руке оказался маленький лягушонок! Я бросился бежать; по спине моей забарабанили крупные лягушки. На земле они собирались в зелёные лужи, и выпученные глаза их были похожи на водяные пузыри.
Наши лягушки всегда квакают перед дождём,
Лягушки квакали, а я думал о том, что не плохо бы достать зонт. В лягушачий дождь носил бы его как положено, ручкой вниз, а в дождь селёдочный — ручкой вверх. Очень удобно: и сам сухой, и полный зонт свежих селёдок!
Самое честное слово
Помню, когда я первый раз показал эту рукопись редактору, он меня спросил:
— А тут всё правда или, так сказать, ху-до-жест-вен-но? — И он покрутил пальцем в воздухе.
— Всё научно, — ответил я. — Честное слово охотника!
Редактор так и закатился:
— Ну и ну! Честное слово охотника! Ха-ха-ха!
Может, ребята, и вы мне не верите?
Тогда я должен вам ещё раз напомнить, что все мои рассказы — истинная правда. Честное слово охотника!
Первый день
Разгадывать загадки и тайны — моя страсть. С замиранием сердца вступил я в густой лес. И — началось!
Стволы деревьев, что высились вокруг меня, были не круглые, а… прямоугольные, как четырёхугольные бруски, будто специально обструганные рубанком. Но никто их, конечно, не строгал: на стволах была кора, и густая листва шумела в вышине.
Своим тесаком, отшлифованным на спине акулы, я срубил одно деревцо и увидел, что годовые круги на срезе вовсе и не круги, а квадратики! Помню, дома один лесник как-то говорил мне, что наш год потому и называют круглым (круглый год!), что за один год на всех деревьях нарастает новый годовой круг. Если это так, то значит, тут год не круглый, а квадратный. Весь квадратный год предстоит мне разгадывать удивительные загадки!
Роща четырёхгранных деревьев осталась позади. Впереди была большая поляна. Посреди поляны росло одно дерево. Я опустился в траву и стал считать. Вот это дерево! Я насчитал у него шесть тысяч стволов! Не дерево, а целый лес!
В тени этого дерева-леса я и решил построить свой временный шалаш.
Вечером я записал в дневнике: «У нас говорят: я укрылся в тени дерева. В тени же моего дерева могут укрыться по меньшей мере семь тысяч человек!»
Есть где принимать гостей!
Разноцветные солнца
Утром из-за горизонта одно за другим поднялись три солнца — голубое, зелёное и синее! А я собирался загорать! Хорош же я стану под тремя разноцветными солнцами!
Я представил себя раскрашенным в голубую, синюю и зелёную полоску — точь-в-точь радуга!
Тогда я закутался в плащ и на глаза надвинул капюшон.
Когда я снова выглянул из-под капюшона, то увидел на небе восемь солнц. Обыкновенных, жёлтых — но восемь. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь — всё точно!
Некогда было гадать, откуда взялись на небе восемь солнц; я стал загорать. И под восемью солнцами быстро наверстал упущенное время!
Вот я пишу это и сам себе не верю: так всё необычно! Потому-то я и решил все события записывать в дневник: к написанному слову всегда больше доверия, чем к произнесённому. Это наверное потому, что, прежде чем что-либо написать, всегда надо подумать, чего часто не делаешь перед тем, как что-либо сказать. Да, что написано пером, — того не вырубишь топором!
Вечером все восемь солнц благополучно, одно за другим, опустились за горизонт. И я долго ещё любовался ярко-голубым закатом.
Великий день
Сегодняшний день — великий день. Когда я утром открыл глаза, то увидел человеческий нос. Обыкновенный человеческий нос. Он высовывался из-за дерева. Всё во мне запело: наконец-то я встретился с людьми!
За носом высунулся глаз: блестящий и любопытный. За глазом — ухо.
Обыкновенное ухо; но как я обрадовался ему! Значит, за деревом действительно прятался человек!
Я уже было открыл рот, чтобы позвать его, но прикусил язык: из-за дерева показалась шея. Шея неимоверной длины! Ну раза в четыре длиннее, чем у меня.
Я зажмурил глаза и со страхом стал ждать, что ещё покажется из-за дерева. Но ничего страшного не показалось. Из-за дерева осторожно вышел обыкновенный человек, с обыкновенными руками, с обыкновенными ногами и с обыкновенным туловищем. И только одна шея у него была совершенно необыкновенная!
Из-за каждого дерева вышли удивительные длинношеие люди. И все смотрели на меня с опаской и любопытством.
Я быстро прикинул в уме, как могла сказаться длинная шея на их характере, но тут же решил, что было бы гораздо для меня хуже, если бы у них были непомерно большие кулаки.
— Здравствуйте! — сказал я.
— Не болейте! — хором ответили мне.
«Не болейте» на их языке означает «здравствуйте», — догадался я.
Я протянул руку. А они вытянули мне навстречу свои носы. Оказывается, у них при встрече не руку жмут, а трутся носами. Ну что ж, носами так носами. Мы потёрлись носами — ничего страшного! А пока тёрлись, я успел каждому заглянуть в глаза: это самый верный способ узнать человека. В их глазах я увидел любопытство, радость от встречи и желание познакомиться. Всё то, что и они, наверное, увидели в моих. Нет, положительно, их длинные шеи не имели никакого значения. Ну длинные и длинные; совсем не обязательно, чтобы они были короткими.