Планета FREEkoв. Зарождение
Шрифт:
Высокие серые стены учреждения были напичканы камерами слежения, но так деликатно, что большинство случайных прохожих никогда не подумали бы, что это белое здание с раскинутыми в стороны крыльями зимнего сада — не какая-то обычная больница узкого профиля. Разве что отсутствие опознавательной таблички у входа могло бы натолкнуть на какие-то тревожные мысли, но кто всматривается в такие здания?
Конечно, учреждение обладало официальным статусом, регистрационным номером и, чисто теоретически, о его существовании могли узнать все, кто задался бы такой целью. Информация не являлась закрытой, просто она не выпячивалась без острой необходимости. Слушать о достижениях генной инженерии любят все. Размышлять о ее неудачах уже давно перестало быть трендом.
Гиленсон постучал в закрытое окошко контрольно-пропускного пункта, и через несколько минут жалюзи сдвинулись в сторону, а в окне появилась голова дежурного.
— Доброе утро, чем могу помочь? — спросил он, изо всех сил стараясь выглядеть доброжелательным.
— У меня сегодня посещение отделения Б. Вам должны были прислать пропуск на имя Гиленсона Александра Моисеевича.
Дежурный кивнул, открыл окошко и протянул посетителю квадратный сканер.
— Пожалуйста, прижмите...
Гиленсон знал, что делать, и без его инструкций. Он приложил к светящейся поверхности сканера большой палец, и дежурный на мгновение замер, отыскивая в своем почтовом ящике соответствующий пропуск.
Наконец он еще раз кивнул.
— Все в порядке, проходите в досмотровую.
Двери щелкнули и раздвинулись, впуская посетителя внутрь, и тут же снова закрылись. Прямо перед Гиленсоном стояла кабина досмотра. Он вошел в нее и замер, чтобы сканеры могли как следует изучить содержимое как розовой коробки, так и его карманов и даже кишечника.
— Готово, Александр Моисеевич, проходите, — сказал наконец дежурный, открывая турникет.
— Спасибо.
Гиленсон раскачивающейся походкой направился в клинику, а вслед ему из каморки дежурного выглянула оперенная красными дерзкими прядями юношеская голова.
— А это кто? Какой-то проверяющий? — ломким фальцетом спросил молодой человек, обернувшись к дежурному.
— Спрячься, придурок, — прошипел тот. — Сейчас увидит кто-нибудь...
Голова послушно нырнула ниже уровня окна.
— И все же, кто это?
— Папаша одной из пациенток.
— Серьезно? — жеманно прижав тонкие ладошки к щекам, воскликнул юноша. — Это же очень, очень интересно! Я даже не знал, что ваших клиентов навещают родственники. Просто отлично, такая деталь сделает репортаж еще более живым!
— Обычно никого из них не посещают, — мрачно констатировал дежурный. — Этот дядька — уникальный тип, его все у нас знают. Он приходит каждую неделю, в субботу. Один раз пропал на три месяца — мы уж решили: помер. Оказалось, лежал в больнице после инсульта.
— Котик, я должен с ним поговорить! — взволнованно проговорил юноша.
— Да пожалуйста, только по-умному и мимо меня. Если узнают, что я делюсь с блогерами внутренней информацией, меня отсюда вышвырнут, и ты сам будешь зарабатывать на рекламу.
— Не волнуйся, — улыбнулся молодой человек, погладив дежурному выпуклые ягодицы. — я же не враг тебе. Выпусти меня на улицу, я его там покараулю?
— Дурацкую ты тему выбрал для репортажа, — недовольно проворчал дежурный. — Такими темпами мне придется вторую работу искать, чтобы твой блог не укатился из топовой сотки в топовый тысячник...
— Папа, папа! — радостно кричала Ждана, хлопая в ладоши. — Кука! Кука, патье! — лопотала она.
Гиленсон улыбался.
— Тебе нравится, детка?
Ждана не поняла вопроса. Она выхватила розовую коробку и поковыляла на середину комнаты, чтобы усесться поудобней на коврик и распотрошить подарок.
Трехлетний ребенок в теле пятнадцатилетней девушки.
— Тебе помочь? — спросил Гиленсон, присаживаясь на корточки.
— Ам`a! — обиженно ответила Ждана.
— Ты сама?
— Та!
— Хорошо.
Александр Моисеевич с любовью всматривался в ее хорошенькое личико, на котором светилась неподдельная радость. Внешность — это единственное, что удалось генным кудесникам сделать в полном соответствии с требованиями матери. Коротко остриженные каштановые кудряшки обрамляли идеальный овал лица, яркие брови вразлет, неестественно огромные оленьи глаза с виноградно-зеленой радужкой, аристократичный излом губ.
Он поднялся и обернулся к врачу.
— Иван Игнатьевич, я очень признателен вам за оформление пропуска. Я только вчера сообразил, что опоздал подать заявку — совсем закрутился на службе.
Седоволосый доктор с роскошной окладистой бородой понимающе кивнул.
— Не стоит благодарности. Я так и подумал, что у вас рабочие сложности — такие вещи творятся...
Гиленсон устало отмахнулся.
— Ох, давайте не будем об этом. Вчера отдел лихорадило почти до утра.
— Я понимаю.
Гиленсон наблюдал, как Ждана обнимается с огромной куклой в пышном свадебном наряде и разговаривает от ее лица на своем лепечущем языке.
— Вы сейчас в зимний сад? — спросил доктор.
— Нет, прогулку оставим до субботы. Мне нужно на службу. Прощаться с ней не буду, а то она расплачется...
Доктор вздохнул, отвел глаза в сторону.
— Хорошо, я понимаю... И еще... Я, конечно, не имею права вам это рассказывать, но не могу промолчать, поскольку слишком симпатизирую вам. Ваша бывшая супруга опять подала прошение о применении к Ждане экспериментального метода лечения...
Гиленсон онемел. Вскинув брови, он тяжело и шумно выдохнул, устало прижав ладонь ко лбу.
— Сколько же можно... Иногда мне кажется, что остановить эту женщину можно только задушив, — проговорил он наконец.
Иван Игнатьевич хмыкнул.
— Будем считать, я этого не слышал...
— Спасибо за предупреждение. Теперь у нас с адвокатом будет возможность подготовиться к суду как следует.
— Не за что. И удачи вам.
Пожав руку доктору, Александр Моисеевич направился к выходу.