Планета каторжников
Шрифт:
Не медля ни минуты, я направился в кабинет начальника отдела. Семеныч еще был на месте, но уже собирался уходить.
Взяв старого приятеля за рукав только, что накинутого плаща я спросил: – Слушай Семеныч, тут имперские днем перехватили нашу заявку на выезд…
– Да знаю я – с досадой отмахнулся мой начальник. – Очередного крикуна в клоуны 11 записали…
– Семеныч, я этого парня хорошо знаю, хороший мужик, он, как и мы в космодесанте служил, боролся с наркоторговцами на Ядвиге…
11
Клоун (сленг) – человек, отвечающий за чужое преступления.
– Нет,
Решительно освободившись от захвата, я предложил: – Вот, что Николай, я к тебе с просьбами не часто обращаюсь, но этот случай особый. Ты завтра направь запрос в охранку, мол, в связи с вновь открывшимися обстоятельствами прошу переправить дело мелкого наркодилера Перепелкина в наше ведомство… Больше я тебя ничего не прошу, сам завтра с ними разбираться буду…
Короче, я его уговорил. Семеныч неодобрительно качал головой, пророча мне выход в отставку без содержания, стращал тюрьмой если докажут, что мы с Максом как-то связаны. Но ничего не добился. Не знаю, что на меня нашло, наверное, этот парень напоминал мне меня самого в молодости…
Ночью я плохо спал, меня тревожило то, что в доме соседа было пусто, и я не знал, куда подевались его дочь и жена. Неужели их тоже забрали?
Наутро решительный и злой я предстал перед очами грозного начальника районного отдела охранки.
Разъевшаяся гладкая рожа начальника отделения осветилась радостной улыбкой, как будто он увидел перед собой не простого опера, а любимую маму после длительной разлуки.
– Знаю, все знаю – весело проговорил он, слегка оторвав зад от кресла вместо приветствия. – Но вот помочь мы вам ничем не можем, этот парень у нас еще проходит по статье о терроризме, и сдать его в чужие руки, мы, увы, не имеем права.
Чиновник вышел из-за стола, и как бы подчеркивая доверительность беседы, взяв меня за локоть, с ложным участием спросил, заглядывая мне в глаза: – А может, имеют место личные отношения? Вы же были частым гостем в доме Перепелкина? Нет, нет, я не имею в виду, что вы тоже, связанны с террористами…
Выдержав паузу, он выдал с гаденькой усмешкой: – А может у вас просто любовные отношения с супругой подозреваемого?
Я понимал, что он провоцирует меня, но все же, не сдержался. Когда охранники ворвались в кабинет, чиновник пребывал в плачевном состоянии, во всяком случае, длительное лечение ему было гарантировано. Нет, все – таки, какие они самонадеянные люди. Считает, что раз начальник, так ему любая гадость сойдет с рук! Впрочем, я тоже поплатился. Через три дня меня осудили за попытку свершения террористического акта и впаяли семь лет каторжных работ…
***
– Вот так Макс, а что случилось с твоей семьей, я не знаю – виновато развел руки в стороны Петрович.
– Ничего с ними не случилось. Ушла от меня жена и дочь с собой забрала – ответил я с предательской дрожью в голосе.
Петрович сочувственно молчал сидя рядом на верхнем ярусе нар. Ради того, чтобы быть рядом со знакомцем и рассказать в подробностях о своих приключениях он поменялся с моим соседом, перебравшись с нижнего этажа и теперь, как и я, страдал от жара излучаемого раскаленной за день крыши. Шел уже второй день нашего пребывания на планете каторжников и назавтра намечался первый наш рабочий день на плантациях. Планета каторжников славится еще тем, что лишь только на ней произрастает и культивирован гриз – кустарник, из верхней почки соцветия которого готовят различные вытяжки эликсиры и мази для омолаживания человеческого организма. Стоят они необычайно дорого, потому, что с куста за день можно собрать всего одну почку. Как это ни парадоксально, кустарник ядовит и сборщики почек вынуждены ежедневно собирать урожай в защитных костюмах. А на планете редко когда температура падает до нормальных двадцати градусов. Чаще столбик термометра переваливает тридцатиградусную отметку. Но даже защитные костюмы не ограждают сборщиков от смерти. Здесь на плантациях легко найти быструю кончину в виде прыгающей ядовитой ящерицы, которым почему-то нравится устраивать себе гнезда в низкорослых, но очень густых кустах гриза. Нередки случаи, когда потревоженная ящерица в прыжке впивалась в лицо или шею каторжника и через пять минут все бывало кончено…
А еще была так называемая: «медленная смерть». Никто из сборщиков гриза не работал на плантации больше трех лет – обязательно умирали. Поэтому-то из «гуманных» побуждений, после отбытия полугодового срока каждому каторжнику предлагали выбор: или работать дальше или идти на все четыре стороны. По словам старожилов, шанс покинуть эту планету имели только люди имеющие малые сроки.
Все эти подробности мы узнали сегодня во время ознакомительной «экскурсии» на плантации, где нас скоренько обучили, как нужно собирать гриз. Заодно заранее распределили участки и сказали, что сборщик, не выполнивший норму, лишается ужина, а особо злостные лентяи остается без обеда. Участок, надо сказать, был не малый: Километров пять прямых линий посадок надо было пройти, прежде чем можно было вернуться к месту сбора группы.
***
За эти дни я увидел только маленький кусочек пространства, на котором обитало не более двух тысяч человек. Сложно было судить о величине лагеря и размерах плантаций когда перемещаешься к месту работы в крытых фургонах.
Первый день работы оказался и самым тяжелым. Защитные костюмы были самыми простыми и не давали телу дышать, лишь лицо и часть шеи были открыты свежему воздуху. Собираемые почки прятались в верхней метелке вечно цветущего кустарника, и каждую еще надо было найти, и осторожно отделив от соцветия, аккуратно поместить в специальный контейнер, висящий на поясе. Работу мы начали рано утром и к полудню я, наконец, дошел до конца своей «грядки». Устало повалившись в высокой траве, я прямо в положении лежа стал стаскивать с себя защитный костюм и через минуту смог, наконец, вздохнуть полной грудью чистый и сейчас казавшийся мне даже прохладным, воздух. Слегка отдышавшись, я поплелся получать свою порцию баланды, которую раздавали охранники, не утруждая себя подогревом контейнеров. Но я слопал свою порцию даже в холодном виде – силы надо было беречь. Запив свой обед остатками воды из фляжки, я наполнил ее вновь чистой водой из бившего неподалеку ключа и отправился в обратную сторону, по другой «грядке»… Точно так же поступали и другие каторжане. Мне не совсем повезло, от Петровича меня отделяли десять рядов кустарника, так, что даже словом перемолвиться было не с кем, с обеих сторон от меня лениво переходили от куста к кусту явные уголовники, лица которых не были сдобрены зачатками интеллекта.
Обратный путь дался мне гораздо тяжелее. Солнце после обеда раскалило сухую землю и мою прикрытую старой панамой голову. Откуда-то появившиеся тучи мошкары садились на потное лицо и шею, деловито отщипывая кусочки моей кожи. В глазах рябило от серо-дымчатых метелок гриза, запах от кустов шел просто одуряющий. Минут через сорок после обеда, мои товарищи по несчастью, сначала по одному, а затем пачками стали падать меж грядок. К ним неторопливо подплывали роботы-санитары и вкалывали какую-то жидкость после чего, немного оклемавшись, люди продолжали работу. Некоторые, наплевав на то, что могут лишиться ужина ускорили шаг, явно пропуская большую часть созревших соцветий…
Когда я, наконец, достиг края плантации, все уголовники из нашей группы уже сидели в теньке под кустами и с ухмылкой наблюдали за усилиями других каторжан.
Через час, когда солнце уже закатывалось за горизонт, на поляне перед плантацией собрались все работники. Нас быстро загнали в фургоны. Здесь то и началось самое интересное…
Только расселись мы по лавкам, уголовнички естественно впереди, на лучших местах, только фургон тронулся, как блатняки сразу и деловито стали потрошить контейнеры у «политиков». Брали с умом, у каждого понемногу. Сбором занимались четверо. Остальные одобрительно посмеиваясь, насмешливо улюлюкали когда очередная жертва расставалась с гризом. Несколько человек пытались оказать сопротивление, но в дело тут, же шли кулаки, а особо несговорчивым несильно тыкали заточками в незащищенное одеждой горло или грудь, чтобы кровь свою почуяли. Ловкий ход, многие видя свою кровь, мигом слабеют. Но только не космодесантники…